Часовой открыл засов двери сарая. Никифор встал сбоку от двери, держа за ручку смятое ведро. Часовой распахнул дверь и замахнулся прикладом на Петрова.
Тот в свою очередь прикинулся испуганным и попятился спиной от часового, закрывая лицо руками.
Часовой вошёл в сарай со словами:
– Ах ты, пакостник.
Никифор наотмашь ударил часового по лицу ребром смятого ведра, да так, что белогвардеец не смог даже «ой» сказать, а просто завалился на солому. Петров затащил недвижимое тело вовнутрь сарая и прикрыл дверь.
***
Весь город спал под ночным покрывалом. Вокруг штаба лишь тявкали собаки и порой были слышны подвыпившие крики казаков. Петров, переодетый в форму белогвардейского солдата осторожно выглянул из двери сарая, махнул рукой Никифору. Никифор вышел, тяжело переступая ногами и под покровом ночи они, неспешно прошли кустарником вдоль сарая, покинули расположение Белогвардейского войска.
Эпизод 1
1920 год. Лето.
Открытый экипаж, запряжённой серой в яблоках парой лошадей двигался не спеша по едва заметной накатанной дороге вдоль кромки леса. Правил ими кучер Гордей, холоп барина Анохина, долговязый, крепкий на вид молодой парень.
На заднем сиденье по ходу движения развалился барин Анохин Егор Кузьмич. Лицо его откровенно рисовало картину всех его пройденных пороков. Решил он жениться в свои шестьдесят лет, надеясь, что даст ему судьба наследника и жену хозяйку. Советская Власть добралась тогда уже и до Урала, и Егор Кузьмич понимал, что в итоге отберёт у него всё новая власть, как бы он не сопротивлялся. Не глупый был.
Когда в доме есть жена под старость-то и жить-то легче самому. Золотишко он на «чёрный день» для себя схоронил в месте затаённом, но без хозяйки трудно обходиться под старость. Платить, кому-то за заботу о себе не хотелось, так, что лучше всё сразу в одном желанье решил он приобрести.
Напротив него сидел его ключник Лазарь, по возрасту, как пень старый, но шустрый до жути. Говорливый был и хитрый, но служил барину исправно, хоть и подворовывал по-тихому у него. С Лазарем сидел рядом Фома, вёл на гармошке музыку тихую и мелодичную.
Анохин поковырял в своём носу мизинцем и выдал Лазарю мнение:
– Сомнения меня берут Лазарь, а как вдруг Анна своенравной окажется?
Лазарь говорил, как поп на распев:
– Нет, Егор Кузьмич, она смирная, набожная. Всё больше молчит, но девка она работящая. Вам такую и надобно хозяйку, чтобы за домом приглядывала, да меньше о нарядах думала. Возраст всё-таки у вас солидный, о наследнике подумать в самый раз.