– Всё сделал, как вы просили господин Копылов. Не одна комиссия не подкопается. Фамилию вам изменил, имя и отчество оставил вам прежние, как вы изволили пожелать. Теперь, вы Щемилов, бывший боец Красной армии. Можно было бы год рождения изменить, конечно, для верности.
– А, документ о моём ранении? – спросил поручик.
Бронштейн указал пальцем на выписку из госпиталя, с уверенностью в голосе:
– Вы получили ранение от белогвардейской сволочи в бою при станции Даурия. Комиссованы из рядов Красной Армии по состоянию здоровья, отправляетесь на излечение.
Копылов забрал документы, произнося с печалью:
– Фамилию свою до смерти помнить буду. Премного вам благодарен господин ювелир. Документы надеюсь, точно надёжные?
– Можете не сомневаться, – потирая свои ладони, авторитетно заявил Бронштейн, продолжая чваниться, – Мне тридцать лет, из которых я три года посвятил изучению составления подобного рода документам среди авторитетных людей, прежде чем стать честным ювелиром.
– Убедительный довод, – ответил, улыбнувшись Копылов.
– Ну и куда же вы теперь мой дорогой Пролетарий? – пошутил ювелир.
– Подальше отсюда. Батюшку моего расстреляли, генерал укатил, подамся куда-нибудь, – ответил Копылов
– Я, в Смоленск, – протирая руки носовым платком, заявил Самуил Яковлевич.
– Что ж вы там забыли уважаемый коммерсант? – подтрунил поручик.
Бронштейн вздохнул и, глядя в пол, проговорил с нежностью:
– У меня в Смоленске семья, жена и две дочери. Я их отправил туда полгода назад. Здесь я оставался по неотложному делу. Вам повезло, что вы застали меня, порядочного человека, и я счёл своим долгом вам помочь.
Копылов добродушно засмеялся, понял намёк Бронштейна и, достав из кармана узелком завязанный носовой платок, положил его на стол со словами извинения:
– Ну, да, извините, запамятовал. Благодарю вас за помощь.
Бронштейн развязал узелок платка, осмотрел золотые побрякушки и, завернув всё обратно в платок, положил его в карман своего пиджака.
Самуил Яковлевич уже хотел проводить Копылова на улицу и стоял с ним, прощаясь в прихожей своей квартиры, как в дверь входную раздался тихий, но продолжительный стук.
Эпизод 8
1920 год. Осень.
Емеля и Кучерявый долго шныряли по городу, занятому Красногвардейцами, узнавали через знакомых барыг к кому выгоднее пойти скинуть украшения Ульяны. В золоте они не разбирались, молодые были, глупые к тому же, неопытные и жадные. Опросив всех своих знакомых, настойчивость молодости привела их поздней ночью к дому Бронштейна.