– Хорошо, что вы позвонили и готовы работать, разбираться в себе. Вы не против, если я задам несколько вопросов, чтобы получше понять суть проблемы?
– А где ваш блокнот? – я вспомнил, что всё психологи в кино сидят с блокнотами и постоянно что-то записывают.
Психолог улыбнулась, и я заметил синюю жвачку у неё за щекой:
– У меня хорошая память. – Она дотронулась виска указательным пальцем. – Если понадобится, я сделаю заметку в телефоне позже. Давайте продолжим. Мне нужно лучше понять ситуацию. Проблема в том, что вы изменяете своим девушкам?
– Да нет! Дело вообще не в этом. У нас с Лизой всё было классно, и в плане секса тоже. Просто мне некомфортно, что она постоянно рядом. Мы везде вместе. Она даже переехала ко мне. И всё как-то… слишком много заботы и внимания.
– То есть вас раздражает близость и то, что она о вас заботится?
Я кивнул.
– Не то, чтобы мне это совсем не нравилось. Просто в какой-то момент… мне сложно описать. Вначале всё легко, без напрягов, а потом начинается рутина: вместе поужинать, вместе кино посмотреть, познакомиться с её мамой, забрать её кроссовки из химчистки, убрать носки в корзину для грязного белья, купить по дороге домой молоко и всякое такое.
– Скажите, Сева, а как было в вашей семье? У вас не принято было заботиться друг о друге и проводить время вместе?
– Блин! Так я и думал, что будет всё вот это! – не сдержался я.
Идея с психологом – полная лажа!
– Для вас это неприятная тема? – спросила Вероника.
– А точно нельзя обойтись без разбора моей семьи? Может, есть какие-то таблетки…
– Я не психиатр, не выписываю рецепты. Я разговариваю.
– Не уверен, что мне это нужно. Давайте, закончим.
На невозмутимом лице Вероники мелькнуло огорчение. Наверное, ей просто нравится ковыряться в чужом грязном белье, а тут такой облом.
– Мне, на самом деле, пора на работу, – смягчился я, чтобы не расставаться на плохой ноте. – Давайте отложим, времени впритык для таких разговоров.
– Хорошо. Пишите, как будете готовы поговорить. И не обязательно о родителях.
Я кивнул и поскорее отключился.
Почему всё должно сводиться к семье и детским травмам? Я сто лет не вспоминал о родных, ещё дольше не видел, да там уже и встречаться-то не с кем, кроме, сводного брата. У меня своя жизнь, спокойная и независимая – на этом жирная точка.