Лакей уносит вещи и возвращается с пронумерованным медным жетоном. Нелла благодарит и прячет жетон в свою маленькую бархатную сумочку. Окидывает взглядом спутников. Отто, в лучшем черном шерстяном жилете и парчовой рубашке с широким воротником, выглядит изысканно, однако по лицу видно, как ему здесь неуютно. Похоже на правду, ведь Нелла тоже чувствует себя не в своей тарелке. Приглушенный гул бального зала, сотни голосов, которые то раздаются, то утопают среди звуков оркестра, – все это пугает. Отто и Марин, возможно, сопровождали Йохана на подобные мероприятия, но Нелла – никогда. Собрания, на которые муж брал ее с собой, были куда скромнее – только для купцов, членов гильдий и их жен, и все разговоры там велись о делах. Нелла помнит бал серебряных дел мастеров, который проходил в крошечном, по сравнению с этим, здании. Йохана теперь нет рядом, чтобы ее защитить. Нелла берет себя в руки. Теперь она на восемнадцать лет старше. Уже не маленькая девочка.
Она бросает взгляд на Тею и замечает, насколько племянница равнодушна к великолепию особняка Клары Саррагон. Будто Тея смотрит на все эти потрясающие вещи, но не видит их перед собой. На ней золотое платье, явно позаимствованное у какой‐то из актрис, и она сверкает, как сокровище для запрестольного образа. Прямая спина, молодость, красота и сверкающий наряд: Тея куда больше подходит этой обстановке, чем ее тетя или отец.
Нелла подавляет кольнувшую сердце ревность – сожаление о собственной юности. Она тоже в лучшем платье – серебряном, которое давным-давно заказал для нее Йохан. С тех пор Нелла не похудела и не поправилась, но ей кажется неправильным носить это платье из прошлой жизни. На мгновение Нелле хочется снова стать восемнадцатилетней – и быть в золотом, а не серебряном платье.
«Нет, – говорит она себе. – Ты здесь ради Теи, а не каких‐то старых воспоминаний».
– Выше нос, – шепчет Нелла, хотя едва ли племянница нуждается в наставлениях. – Мы имеем точно такое же право находиться здесь, как и все остальные.
Поток людей, прибывающих следом, подталкивает троицу к дверям бального зала, которые распахиваются при их приближении. Жар накатывает волной, и на мгновение Нелла забывает дышать. Если фасад и холл впечатляли, то этот зал вовсе потрясает.
– Святоши были бы вне себя, – ворчит Отто, разглядывая зеркальные стены.