В другом примере из своей практики норвежский нейрохирург рассказывает о своем хорошем знакомом, который занимается профессиональным спортом, и из-за постоянных тренировок его мучают сильные боли в пояснице. Выслушав его и выяснив, какими тренировками тот занимается, он предложил ему заменить одни типы тренировок на другие, которые не будут сильно нагружать его поясницу. Но тот рассказал ему, что другой доктор посоветовал ему сделать томографию и что он сам хочет, чтобы его прооперировали, дабы избавиться от боли.
Итак, вопросы, которые следует задавать врачам:
1. Это правда необходимо?
2. Каковы риски?
3. Есть ли другие способы лечения?
4. Что произойдет, если ничего не предпринимать?
Если пациенты начнут задавать данные вопросы, то количество серьезных хирургических вмешательств уменьшится и люди, которые действительно нуждаются в операции, смогут получить более качественный комплексный уход
Что мешает российским студентам учиться по мировым стандартам?
То, к чему готовит школа и в целом общество новые поколения, можно понять, изучив трудности, с которыми сталкиваются первокурсники. В одном из самых интересных университетов – Тюменском госуниверситете – иностранные профессора проанализировали сильные и слабые стороны студентов при проведении курса «Письмо, мышление, анализ, интерпретация», который сами студенты в шутку называют «реабилитация после ЕГЭ».
Есть о чем задуматься, самокритично посмотрев в «зеркало», в котором отражаются отнюдь не лучшие стороны российского образования. Обратим внимание читателей на то, что касается работы с вопросами.
Во-первых, на поставленные после знакомства с текстом вопросы студенты пытались найти ответ в самом тексте, а поскольку ответа там не было, то они молчали, боясь совершить ошибку.
Во-вторых, на глубинном уровне у студентов лежит стереотип (базовая учебная установка), что отвечать на вопросы следует только тогда, когда знаешь «правильный» ответ. А эту «правильность» они пытаются распознать из реакции преподавателей на их ответы, т.е. могут озвучиваться только социально приемлемые ответы.
В-третьих, социальная привычка не обращать внимания на непонятное в учебном материале или лекции преподавателя. Спросить про непонятное является признаком слабости.
И, наконец, в-четвертых, свою роль студенты видят только в том, чтобы давать ответы, а не ставить вопросы. Лучше всего об этом сказал сам автор, Томаш Блушевич, PhD (Гарвард): «Студент, не уверенный в том, что он правильно понял тему, не поднимет руку и не задаст вопрос. Это еще один психологический барьер, который, оказалось, очень трудно преодолеть. Преподаватели, имеющие опыт преподавания в иных странах, привыкли полагать, что отсутствие вопросов говорит либо о полном понимании, либо о согласии всех слушателей с представленными аргументами. В случае России это – значимое отсутствие другого типа. Студенты считают, что заданный вопрос – признак слабости, символ пораженчества. Это касается и вопросов на уточнение (когда что-то было неясно), и вопросов на объяснение (когда студенты хотят узнать больше о конкретной проблеме). В общем, студенты полагают, что роль преподавателя сводится к чтению лекций и задаванию вопросов, а задача учащихся – отвечать на вопросы, если они могут (если не могут – молчать). Если студенты все-таки задают вопросы, то чаще всего это вопросы на уточнение. Очевидно, их не учили задавать вопросы, которые могут развивать дискуссию; к примеру, их вопросы не указывают на непроговоренные допущения и противоречия, заключенные в рассматриваемом аргументе. Студенты не считают, что вопрос может значительно обогатить дискуссию – по крайней мере так, как это сделает правильный ответ. С точки зрения студентов, ценные высказывания следует представлять в утвердительной манере; их нельзя сформулировать в виде вопроса»