Нас также пытались приобщить к английскому языку, но в этом вопросе суровые детсадовцы были непреклонны и научить коллектив английскому не удалось. В самом деле, зачем нам нужны были все эти “фазер, мазер, пенсил", когда под рукой были такие родные и привычные “папа, мама, карандаш”.
Другой проблемой был обязательный дневной сон, в который нас загоняли на два часа неукоснительно и ежедневно. Перед этим помещение проветривалось, в результате чего значительная часть контингента обзаводилась соплями и кашлями. Администрация детсада никакой причинно-следственной связи в этом не усматривала и требовала от родителей снабдить их чад дополными утеплителями. В частности, было объявлено обязательным ношение шарфов.
Моя мама, которая в этот момент осваивала вязание крючком, немедленно принялась за дело. В результате свет божий увидели сразу два шерстяных предмета, один для меня, а другой для любимого супруга. Папа назвал предназначенное ему изделие накидкой для телевизора и носить категорически отказался. Я последовал его примеру, подкрепив свое мнение истошным ором.
Компромисс был найден в виде извлеченного из антресолей клетчатого шарфика. Он был маленький и нешерстяной, поэтому я, скрепя сердцем, примирился с его временным присутствием на моей шее. Эра клетчатого шарфика закончилась после завершения дошкольного этапа моей жизни.
Двор как социум
Конечно, общение с большим миром не ограничивалось детским садом. Важным социально значимым элементом нашей жизни являлся двор и прилегающее к нему пространство. Мой круг дворового общения состоял из примерно десятка отроков такого же возраста. Игры были вполне обычными и состояли из футбола и “вышибалы”. Кроме того, в зимнее время практиковался “царь горы”.
Для этой цели использовался невесть как образовавшийся в центре двора холм. Зимой он покрывался толстым слоем снега, так что многочисленные падения не наносили никакого вреда ни нам, ни нашим изобильным одеждам.
Кстати, однажды мы попробовали поиграть в “царя горы” летом. Увы, наша попытка сделать любимое развлечение круглогодичным не увенчалось успехом. Наблюдавшие за процессом мамы подняли такой истошный ор, что детям пришлось отвлечься от игр и успокаивать разгорячившихся родительниц.
Иногда в наш сплочённый мужской коллектив просачивались девочки и уговаривали нас сменить тематику развлечений и поиграть, например, в “Штандер”. Суть этой игры не задержалась в моей памяти и единственное, что я помню, так это сильно уменьшенную вероятность получить мячом по голове по сравнению, например, с “вышибалой''. Эта гендерная нейтральность “Штандера” делала его в глазах девочек намного более привлекательным по сравнению с нашими традиционными забавами, но мы, видимо, были еще слишком малы, чтобы становиться подкаблучникам и, как правило, оставались верны своим пацанским забавам.