Дождь…я знаю, что такое дождь…странно, откуда мне ведомо, что льющаяся потоками с ночного неба холодная вода именуется дождь…ливень…гроза, гроза, гроза, пронзающая яркими ртутными дельтами темно-синий ворс тяжелых, напитанных влагой грозных туч.
Кто-то был рядом со мной, я чую каждой клеточкой своего тела чью-то горячую кожу…кто-то… что-то сделал со мной…что-то сделал…что? Где было это место и что с ним стало сейчас? Где были люди, и кто такие люди?
Я смотрю на свои голые костлявые бледные ноги, заканчивающиеся сизыми оледеневшими ступнями, и понимаю, что я – человек. Меня мучают подозрения, что человек должен выглядеть именно так, я вижу свои руки, хрупкие пальцы, которые оплетают на крест плечи, мне холодно, и я хочу согреться. На мои плечи спускаются длинные бесцветные волосы, возможно, что я девушка, но как я это понимаю, не могу ответить даже себе: то, что я вижу между своих ног абсолютно гладкое и покрыто волосами. Наверное, я действительно особь женского пола. С чего я беру это? Не знаю, я даже представить не могу, как выглядит женщина, в моих прямых извилинах нет даже образных ассоциаций, связанных с этим словом, остается довольствоваться тем, что я вижу у себя между бедер, потому что больше ни чего у себя я видеть не могу.
Я медленно поднимаюсь с кафельного пола, ощущая, как неприятно пульсируют отсиженные ноги, в глазах тем временем разрываются радужные фейерверки, я теряю зрение и устойчивость, но я иду к железной кровати и забираюсь на нее, лихорадочно укутывая свое тело тонкой грязной простынею. Мне становиться тепло, тяжелеет, наполнившись, внизу живота, первобытный рефлекс сжимает сфинктер, не позволяя пролиться всему тому, что во мне накопилось. Вода. Не такая вода, как во время грозы, это вода из меня, вода из моих внутренностей. Я знаю, что делаю что-то неправильное, я расслабляю свои мышцы и обжигающая живительным теплом влага, согревая, изливается из меня, лаская кожу бедер, беспредельное чувство уюта заставляет мои глаза закрыться в удовольствии. Нехорошо пахнущая желтая жидкость быстро остывает, даровав лишь неизмеримо краткое тепло, становится еще холодней, мокрые простыни и матрац словно выстужает морозом, тело инстинктивно отодвигается в сторону сухого, и я осознаю, что никогда не буду больше соблазняться подобного рода неверными способами создать тепло. Это моча. Вот, что это такое. И от нее согреться невозможно.