Встревоженная мать Петьку не узнавала: тот сутки напролёт пропадал на машинном дворе, занимаясь ремонтом сельскохозяйственной техники, буквально не покладая рук. Сын проводил на работе дни и ночи, но, когда добрая женщина принесла ему горячий обед, клятвенно заверил, что хорошо питается в столовой.
– Вы меня компрометируете, мама, – обиженно произнёс он, вежливо разворачивая мать обратно, – Мужики не поймут. Я же не какой-нибудь маменькин сынок. Я – мужчина. Да, сегодня ночью я тоже дежурю.
Скорее всего, мать поняла его слова по-своему, но Петьке было не до неё – он знал, что вечером, когда все другие работники разойдутся по домам, к нему придёт она, его муза, его божество, его славная сорвиголова Маня Волкова. Он не переставал восхищаться её умелыми, чуткими пальцами, свежими, революционными идеями и тонким подходом к сложным механизмам. Удивительно, но девчонка, которая и школу-то еле-еле закончила, была невероятно одарённой в плане понимания точных дисциплин. У неё был особенный склад мышления, благодаря которому она иной раз ставила в тупик и самого учителя.
Да, Петя считал себя учителем. Впервые он был для кого-то важным, нужным и большим. В присутствие Мани его распирало от ощущения своего всемогущества и уникальности. Здесь, среди подшипников, коленвалов и сальников, он, наконец, почувствовал себя счастливым. Его муза задавала вопросы, вначале робко, но потом смелее и смелее, и Петька искренне искал на них ответы. Можно сказать, что они с Маней подружились, но сам Пётр Рукавица хотел совсем не дружбы и чувствовал, что его влечение взаимно.
С того дня, как подарил он Маньке Сорванцу те белые гиацинты, сорванные у забора бывшей любовницы Марьи Парамоновой, ни одна женщина не смела подойти к нему ближе полутора метров. Днями и ночами он мечтал только о Мане, отгоняя от себя всё и всех. Ни одной физической близости он не ждал с такой покорностью и смирением, соблюдая воздержание, не стоившее ему ничего. Он догадывался, что Маня – неопытная девушка и стеснялся, что замарал себя с другими. Вдруг то, что он считал мастерством, покажется юной возлюбленной оскорблением и насмешкой?
Кажется, по селу поползли не лишённые смысла слухи, что Петька Рукавица потерял голову, но не всё ли ему равно, если его чувства так искренни и чисты?