– Я ничего не добьюсь без доказательств, – произнесла Кодама, прикрывая лицо рукой: закатные лучи позолотили ей кожу и волосы. – Решать подобные вопросы должна Академия. Завтра попрошу их выяснить, почему мою ДНК система приняла за ДНК Астона.
Кнолти тоже сощурился от яркого света: проблески цвета плавящегося металла пронзительно вспыхнули на прощание, и свинцовые тучи поглотили их в своём клокочущем чреве. Косые полосы дождя вуалью упали на соседний кластер, а равнина внизу пришла в движение. Прорвавшийся сквозь ветроломы ветер принёс на своих крыльях её пряные запахи.
Разыгравшееся буйство стихии навело Кнолти на одну мысль: чтобы лучше понимать габбро, он должен изучить поведение представителей обоих полов. Кажется, этот шанс у него только что появился.
– Минами Кодама!.. – с жаром воскликнул учёный. – У меня есть к вам предложение.
– Какое?
– Сделать из вас Астона. Н-настоящего Астона Кантона.
Плотно сомкнутые пальцы мягко коснулись его лба и оставили после себя холодящий кожу отпечаток. Мальчик открыл глаза, облизнул пересохшие от волнения губы и обвёл взглядом собравшихся в круг соплеменников. Изящная чуть тронутая сеткой морщин ладонь протянула ему увесистую долблёную миску. Варро знал, что за жидкость сейчас в ней колышется, но как преемник ашарба, он обязан был пить первым, сколь бы противно это ни было. Задержав дыхание, мальчик припал губами к шершавому краю и сделал уверенный глубокий глоток, после чего скорее передал напиток единения стоявшему по левую руку старцу. Солоноватая на вкус жидкость защекотала горло, и Варро едва сдержался, чтобы не кашлянуть. Это было бы очень плохо: любой посторонний звук во время обряда мог спугнуть душу.
Мальчик в немом оцепенении уставился на похоронный костёр и фигуру ашарба, выкрикивавшего гортанным голосом изрику лёгкого пути. Пламя хищно стрекотало, набрасываясь с жадностью на выстилавший ложе сушняк – отдельные языки уже дотягивались до обёрнутого в длинные листья тела. Исходивший от костра жар высушил кровавую метку на лбу Варро, отпечатывая в сознании одну простую истину – мир не вечен. Десять, может, двадцать смертей ещё обойдут его стороной, но настанет день, когда длинноволосый статный учитель больше не сможет стоять на ногах, и его душу преемник проводит первой.