Прервать все эти потоки воспоминаний Альберта заставило чувство голода – суровая реальность, данная человеку, похоже, именно для того, чтобы не отрывался человек совсем уж далеко от мира материального. В окно пробивались красные всполохи заката, намекавшие, что этот августовский день уже подумывает передать дела житейские дню следующему. Альберт заглянул в холодильник, однако тот вполне прозрачно намекнул ему, что неплохо было бы и прогуляться, пока магазины ещё открыты. Стряхнув с себя марево прошлого, Хохлопский поспешно оделся и вышел из дому.
Вечер выдался тёплым и спокойным – один из тех, за которые, наверное, и любят летнюю пору. Забросив в сумку небольшое количество магазинной снеди, дабы в ближайшие пару дней не было у холодильника повода несмешливо подмигивать ему снова, Хохлопский подумал, что такой великолепный вечерочек проигнорировать было бы опрометчиво. Он решил спуститься к реке, протекавшей неподалёку от города, да и от его дома, стоящего на окраине, а оттуда уже возвратиться к себе. И Альберт зашагал дворами многоэтажек, выруливая к выбранному маршруту.
На бетонном ограждении около одной из высоток он приметил хозяйски развалившегося дворового кота, припылившегося белого окраса, и стал наблюдать за ним. Кот, конечно же, сразу приметил любопытный взгляд на себе, однако чисто по-котовски старался ничем не выдавать свою настороженность. Между ними оставалось уже метров десять, когда Хохлопский стал свидетелем забавной семейной сцены: к коту быстрым шагом присеменила кошечка, чуть меньше его размером и примерно схожего цвета шерсти, и, запрыгнув ловко на ограждение, уткнулась нос носом. Постояв так секунды три (столько шагов успел Альберт проделать), кошка бесцеремонно прилегла, поджав под себя все четыре лапы. Кот недоверчиво и оценивающе поглядел на неё, мол, что это тут ещё такое, и затем, стремительно подскочив на лапы, обежал её и попытался сзади в неё потыкаться, постепенно наползая поверх неё. Кошка недовольно дёрнула головой и, не издав ни звука, поднялась на лапы, чтобы тут же элегантно спрыгнуть по другую сторону ограждения, где на газоне она снова невозмутимо улеглась. Кот поначалу недоумённо поглядел на пустующее место под собой, затем бросил небрежный взгляд на кошку, и снова развалился в той же самой позе и на том же самом месте, как он и был Альбертом изначально запримечен. Хохлопскому стало смешно: «У кошек, похоже, всё точно так же, как и у людей: “У вас, у мужиков, всегда лишь одно на уме” – “А вас, женщин, вообще понять невозможно”».