Дверь приоткрылась, стало чуть светлее, но растерянная и испуганная девушка вздрогнула от напряжения, и почувствовала, что волосы на ее голове словно зашевелились от страха – на ее плечо опустилась чья-то рука…
Волной накатила паника – в дверном проеме она никого не увидела, никто так и не вошел, зато она услышала, как кто-то над ее головой произносит, шепча прямо ей в уши – тихо, протяжно, завывая леденящим кровь голосом:
– Ми-и-ла-ааа…. Милая…
Её кто-то настойчиво звал по имени…
«Фу ты, ну и хрень», – передергивая плечами, подумала Людмила Николаевна, прочитав текст и закрывая книгу, которую она держала в руках. Мила считала себя девушкой воспитанной и, обычно, она даже мысленно старалась не ругаться, и не использовала в своей речи бранных слов. Но тут не выдержала, сорвалось.
Эту книжную новинку, поступившую в их небольшой книжный магазинчик, продавец Мила – молодая стильная тридцатидевятилетняя современная женщина (все называли ее просто «Милка»), только что наугад сняла с книжной полки, чтобы ознакомиться с содержанием. И возмутилась:
– Неужели это кто-то читает? Бред какой-то! Писатели напридумывают, а впечатлительные дурочки читательницы верят во всю эту ерунду?! Нет, нет, в обычной и реальной жизни так не бывает. Ну, уж во всяком случае, в моей-то точно не будет, никогда!
– Людми-ииии-ла, ты где? – раздался вдруг за ее спиной чей-то визгливый голос, и Мила Николаевна, превращаясь в молоденькую пугливую девушку Милку, вздрогнула от неожиданности и даже головой тряхнула, отгоняя свой невольный испуг и мысленно себя успокаивая:
«Это же просто совпадение, что героиню в книге ужастиков, звали Мила также как меня. Ну, так что ж с того? Чего я испугалась, как маленькая? Это в книге неизвестно кто шептал: „Мила, милая“, а сейчас меня просто зовет реальный знакомый человек – всего лишь заместитель нашего директора (и по совместительству – его жена!). Только она, единственная из всех сотрудников, может так произносить мое имя – протяжно, пронзительно, словно высверливая дырку в моей голове».
За такие голосовые способности эту мадам в их магазине за глаза все называли «Дрель», хотя имя у нее было вполне человеческое – Антонина Ивановна. Но прозвище приклеилось намертво, и все работники небольшого книжного магазинчика так к нему привыкли, что даже опасались, как бы невзначай не оговориться и не назвать Антонину именно вот так – Дрелью. Потому как такое второе имя уж очень ей подходило и соответствовало ее сущности!