Антонина выглядела дамой неопределенного возраста, средней внешности, с худой фигурой, с хищным выражением глаз, тонко сжатыми губами и вечно недовольным выражением на бледном лице. А вдобавок обладала противным визгливым голосом. На вид ей можно было дать как пятьдесят лет, так и все шестьдесят – в зависимости от ее настроения и состояния души (хотя сотрудники сомневались, что душа у Дрели вообще имеется!), потому что их Дрель постоянно находилась не в духе. И это было ее обычное состояние – ее все раздражали и всё раздражало. Особенно молоденькие сотрудницы их магазинчика. Судя по всему, Антонине отчаянно хотелось быть такой же юной, и она настолько болезненно относилась к своему возрасту, и до такой степени нагло заявляла всем о том, что ей якобы недавно исполнилось тридцать пять, что все вокруг притворялись, будто бы верили ей на слово. Себе дороже не верить! И каждый мечтал хоть одним глазком заглянуть в паспорт Дрели, чтобы удостовериться в обратном и иметь секретный компромат на эту особу, ну так, чисто из любопытства или для использования добытых сведений в самых крайних случаях, для собственной защиты от нее «любимой». Хотя, разумеется, никто бы не помышлял как-то спорить или боже упаси, схлестнуться с этой дамочкой на поле боя. От таких неприятных и опасных в своей непредсказуемости людей хотелось держаться подальше, а лучше бы и вовсе не пересекаться.
Милка старалась работать так, чтобы совершенно не попадаться жене директора на глаза. Утешало только одно – что Дрель не каждый день радовала коллектив своим присутствием в магазине, она себя берегла и не перетруждалась работой, но появлялась всегда неожиданно, как смерч, снося все на своем пути. Вот и сейчас явилась внезапно и куда деваться, если барыня сама сию минуту требовала явиться к ней «пред ясные ее очи»?! Разве такой злыдне откажешь? Она из-под земли достанет!
Да, пришлось Миле Николаевне подчиниться, отбросить нежелание, покинуть этот укромный уголок магазина, расположенный за книжными стеллажами, в котором она, уединившись, только что читала очередной «шедевр» неведомого автора. И, не раздумывая, следовать, словно глупая мультяшная крыска на звук волшебной дудки Нильса, с той лишь разницей, что Милка – не крыса, а на дудочке играет вовсе не сказочный мальчик Нильс, а злая колдунья Дрель.