Вышла художница из пасти целая и невредимая, только плащ ее камнем обратился. Скинула она тяжелый плащ, а третья голова уже второй на неё указывает.
Бросилась к художнице вторая голова и проглотила ее. Видит девушка – лёд кругом, да так холодно, что сама она льдом покрывается. Достала она банку алой краски, только рисовать не на чем. Коснется кистью льда, а он тает и краску размывает. Вылила тогда художница краску себе на платье. Вспыхнуло пламя. Лёд отступил и водою в змеиное горло хлынул. Взревела вторая голова и рухнула на землю рядом с сестрой своей.
Вышла девушка из пасти целая и невредимая. Скинула каменеющее платье художница, да опомниться не успела, как проглотила её третья голова.
Провалилась художница во мрак, не в пасть, а в самое чрево змеиное. Видит она – кругом темнота, пустота, ничего нет. Страшно стало художнице. Достала она золотую краску, что светом солнца пылает, только опять рисовать не на чем. Проведет кистью по змеиному чреву – краска меркнет, сильна тьма там, где зло обитает.
Видит художница, плохо её дело. И не осталось у неё ничего. Расплела она косы свои чёрные, зачерпнула краски – и волосы свои золотом покрыла. Засияли волосы, да только тьма всё равно сильней была. Ничего кругом не видно. Вздохнула художница, опять зачерпнула краски и окрасила руки свои. Ещё светлее стало, но мрак не рассеялся, а лишь сгустился вокруг неё. Всхлипнула художница и покрыла себя краской с головы до пят.
Подобно солнцу вспыхнула девушка. Отступила тьма, рассеялся мрак, и увидела она сердце змеиное, чёрное как смоль, как сама ночь. Подошла к нему художница и все краски, что остались у неё, на сердце выплеснула. Задрожало сердце. Все краски на нём смешались и камнем его обратили.
Взревела последняя змеиная голова и замертво на землю рухнула. Вышла художница из ее пасти и видит, меркнет её свечение, сохнет краска. Огляделась она: ни речки, ни ручейка, лишь пустошь кругом, всё змея уничтожила. Нечем краску смыть.
Вскинула девушка голову. Смотрит, а на небе ни облачка – не прольётся дождь. Горько заплакала художница, покатились слёзы по каменным щекам и на выжженную землю упали. И где упали они – там цветы проросли, подобные тем, что порождала зеленая краска, но не обратились они камнем. Не обратились камнем и деревья, что окружили её, и звери, и птицы. Ручей, что струился у её ног, не был синей краской. Вся выжженная пустошь, что обратилась густыми лесами и цветущими лугами, стала её последней и самой прекрасной картиной…