Приняв решение, он полез в свой тайничок, устроенный за
вынимающимся кирпичом в кладке дымохода. В небольшой нише
обнаружился тряпичный кисет, сшитый им самолично. Ну или, если
хотите, древний кошель. Потому как там были сложены его сбережения.
Не так чтобы и много, всего-то один рубль двадцать пять копеек. Но
все познается в сравнении. Для Григория это были серьезные
деньги.
Глянул на светлое пятно от слухового окна. Часов шесть вечера.
Если поторопится, то еще успеет в книжную лавку. Коль скоро с
наставником намечаются кое-какие проблемы, придется просвещаться
самостоятельно. Сомнительно, конечно, чтобы с его Интеллектом на
начальном этапе из этого вышел толк. Но, во-первых, хоть что-то, но
получится понять. А во-вторых, когда возьмет первую ступень, то и с
усвоением изучаемого материала станет получше. По идее, прогресс
должен быть даже сейчас.
Переоделся в чистое и сбежал вниз. В голове тут же пронеслось
сравнение с корабельным трапом. Мысленно парень уже бороздил
дальние моря, причем стоял на капитанском мостике и непременно у
штурвала. А то как же!
— Ма, постираешь рубаху и порты?
— Вот еще. Скинь в корзину. Завтра стирать буду.
— Ма, ну постирай.
— Нечего было пачкаться как порося.
— Ма, ну после реальнинцев все одно уж изгваздано было. А мне
завтра в школу.
— У-у, бестолочь! И за что мне только это наказание. Давай
уж.
— Ма, а у тебя Разумности сколько? — неожиданно даже для себя
спросил Григорий.
— А тебе зачем? — удивилась она.
— Да так. Любопытно. Посвящение же скоро.
— Плохо у меня с Разумностью. Оттого и в ткачихи не выбилась, —
вздохнула мать. — Четверти не хватало. Даже если бы всю свою
надбавку как есть положила, все одно недостало бы.
— А у бати?
— И у бати, почитай, так же. Да и у многих наших соседей не
лучше. Мы с Ваней думали, что хоть детки в люди выбьются. Да яблоко
от яблоньки недалеко падает. Разве что Петька чего достигнет. Да
только... Коли тебе его Разумность, то дело иное. Ты у нас упорный.
Не чета иным в слободке. Но, может, Господь еще смилостивится да
одарит тебя. Бывает такое. Правда, нечасто. Эвон Андрюшке
Верхолетову ить свезло. Мамка его давеча в лавке похвалялась.
Ладно, беги. Дружки уж заждались, поди.
Вот оно, значит, как. Получается, она не стала ругаться, когда
Гришка вернулся, из-за того, что он набил морду Верхолету. В любой
матери гордость взыграет, когда ее чадушко принизить хотят. А
Андреева мать, похоже, хвасталась через край.