Дэн почесал за ухом:
– У меня дружбан в седьмой школе. Так их там физкультурник гонял! По-чёрному. Ну, они собрались. Подстерегли его вечером. И… – Козлов двинул себя кулаком по скуле. – Мистер Физ-ра после ночного урока как шёлковый стал.
Мишаня хмыкнул:
– Бить тётку… – и покачал большой своей тупой головой.
– К сожалению, в наши дни в школах зафиксированы случаи рукоприкладства. Причём – не со стороны педагогов, как в былые дни. А именно – со стороны воспитанников. – Паша говорил с нотками оратора, слегка дурачась, потому что после предложения Козлова все как-то слегка призадумались. – Но, я думаю, вы другого поля ягоды. Настоящий эффект будет, если вы победите Старую Мымру в подкованном, как конь Александра Македонского, споре. Если сумеете доказать, почему вы отказываетесь читать тексты девятнадцатого века в полном объёме. Не оттого, что у Толстого борода неровно подстрижена, а по глубоко продуманным веским причинам.
Все повернули головы к Максу. Прямо – спаситель класса! Впрочем, Гека тоже понимал, что доказывать и аргументировать на высоком уровне способен только Князев. От осознания этого темнота, копившаяся внутри его в последнее время, стала гуще.
– Ладно. Рассчитывайте на меня. – Макс не рисовался. Он был просто невыносим в броне из своей самоуверенности.
– Но ты понял суть? – Паша наклонил голову. – Нужно заставить её сделать непростительную ошибку.
– Конечно, я всё понял. – Макс говорил с психологом как с маленьким.
Голос подал молчун Егор:
– А если она не поддастся? Не сделает этот самый ход?
– Никуда она не денется. – Психолог перестал кружить по кабинету. Сел. Вытянул на столе руки. Сцепил пальцы. – Уж я-то хорошо знаю эти устаревшие модели.
И глаза его снова стали как две серые ледышки. Гека видел: психолог уязвлён выходкой Старой Мымры гораздо больше, чем пытается показать. А Линда улыбается ему своей очаровательной короткой недоброй улыбкой. Чувствуя, как его начинает бить сильная внутренняя дрожь, Гека подался вперёд:
– А чего больше всего боялись ваши мама и папа?
Он так и сказал: «мама» и «папа». Линда метнула на Генку злой уничижающий взгляд. Психолог посмотрел на него очень внимательно, точно видел впервые. Да и вправду, наверно, только разглядел в мелькании интересных лиц непрезентабельную его физиономию. Воронкой раскрылась тишина, в которую по песчинкам сползал холм, и на нем Наполеоном высился Паша.