Адиль взял тарелку и протиснулся с ней между коробок в дальний угол кухни, где возле откидного столика под окном стоял вертящийся стул на одной ножке. Поставив блюдо на холодную металлическую поверхность стола, старик внимательно осмотрел пространство снаружи через пыльное окно и медленно, сделав паузу, будто прицеливаясь, опустился на стул. Он взял одну из лежавших на столе ложек, выбрав ту, что оказалась чище других, закинул ноги на стоявшую рядом коробку и стал быстро жевать, наблюдая при этом за поднимавшейся над горизонтом планетой. На самом деле, это астероид вращался вокруг своей оси, и так быстро, что движение Галены по небосклону было легко заметно глазу наблюдателя, которому после еë прохода открывалось яркое звëздное полотно: в этой планетной системе не было своей звезды, поэтому свет чужих доходил сюда, не тускнея. Меркли они лишь там, где на их фоне выплывала из-за горизонта туманность Большой медведь – водородное облако, оставшееся на месте взрыва звезды-хозяйки, раскидавшего планеты, которые стали теперь удаляться от центра своих орбит, но ещë не успели разлететься в открытый космос.
Старик вдруг почувствовал боль в одном из зубов и зажмурился.
– Должно быть, это такая вкуснотища… – вновь прозвучал женский голос. – Я тебе даже немножко завидую. Пожалуйста, опиши… Что ты чувствуешь?
Адиль дождался, пока боль немного отступит, и продолжил жевать, глядя в окно. На миг ему показалось, будто он сейчас в рубке космического корабля, облетающего планету. Секунду спустя он ответил:
– Ничего.
В установившейся тишине стало понемногу светать. Когда Адиль вернулся в коридор, кухню уже залило светом, который, впрочем, вовсе не согревал – просто тень Галены постепенно сошла, открыв астероид более яркой стороне галактики. Оттолкнувшись ногой от основания дверного проëма, Адиль сделал несколько длинных шагов вдоль стеллажа с растениями и оказался под обнаруженным им прежде отверстием в обшивке станции. Металл потолка в этом месте был немного вмят внутрь, на сгибе одного из изломов и образовалась почти незаметная протëртая трещина. Вытянувшись вверх, старик воздел к потолку свои руки, в одной из которых он держал вырезанную квадратом серую наклейку, размером чуть больше самой пробоины. Он прижал еë к металлической поверхности и аккуратно разгладил пальцами малейшие складки. Материал заплатки надëжно прилип к металлу, а несколько секунд спустя стал пузыриться, набухать и оплавляться по краям. Вскоре процесс прекратился, место ремонта вновь разгладилось и стало почти неотличимо от окружающего полотна обшивки.