– Великолепно! Восхитительно! –
бормотал он, нанося на холст набросок будущих скульптур. –
Настоящие герои!
Не знаю, как выглядел я, но Венди
напоминал ощипанную курицу, попавшую под беспощадный ливень.
Смотреть и плакать.
А когда я, измученный, голодный и
злой, краем глаза взглянул на зарисовку, долженствующую изображать
меня или Венди, или вместе взятых, я там никого из нас не узнал. Я
там вообще никого не узнал среди чёрточек, завитушек и одного
выпученного глаза.
– Что это?
– Новый взгляд на привычные вещи, –
пояснил Невлепий – а мне как раз очень хотелось влепить!
– Это я?
– Не похож? – с воодушевлением
спросил художник.
Я пригляделся, склонив голову
набок.
– Если только в разобранном виде. А
это что? – указал на игриво закрученную завитушку.
– Локон.
– И из этого набора будет
скульптура?
– Это новаторская идея! Которая
потрясёт весь мир!
Не знаю, как мир, а вот я потрясён до
глубины души. И хочу потрясти мастера, за грудки.
– И вы думаете, я это одобрю?
– Достаточно, чтобы это одобрил
император! – С чувством собственного достоинства недоделанный гений
собрал эскизы, ради которых мы тут торчали весь день, и важно
удалился.
– Не надо, – со вздохом одёрнул меня
за рукав опечаленный Венди, когда я хотел броситься вдогонку и
испортить холсты… и одну новаторскую физиономию. – Уж солнце на
закат, а мы ещё не обедали, – привёл друг веский довод.
Эк его на поэтический лад с голоду
повернуло!
Вернувшись во дворец, умывшись и
переодевшись, я застал Венди в своей гостиной.
Он уплетал за обе щёки МОЙ обед!
– Не сердись, тут на двоих хватит. Ты
же не хочешь потолстеть? – спросил друг, пока я размышлял, по какой
стенке его размазать.
После того безобразия, в которое
превратилась его одежда к концу драки, в бархатном зелёном камзоле
Венди выглядел другим человеком.
– Присядь, есть разговор, – деловито
указал он ложкой в соседнее кресло.
Распоряжается тут! Но я спорить не
стал.
Усевшись за еду, отметил, что
столовых приборов и тарелок больше, чем нужно мне одному. Значит,
Венди попросил Кантэля позаботиться и о нём. Самого же камердинера
видно не было.
– Ты с ней поговорил?
– С кем? – расправил я на коленях
салфетку.
– С Пати, с кем же ещё?
– А откуда, по-твоему, мне известно,
что ты проболтался?
– Это не я проболтался, – любезно
напомнил этот пройдоха.