– Ну и как он тебе? – минутой позже
отвел я друга в сторону.
– Никак.
– Узнал?
– Да, – озадачил Венди. Неужели
настолько очевидно, что Эсмирато и налетчик из сада – одно и то же
лицо? – Узнал. Как их не узнать?! У него точно такие же кружева,
как и у меня. Проклятье! Где он их достал? А торговец клялся, что
больше никому не продавал. Ох и доберусь я до этого пустозвона!
А я уж думал…
Венди опрокинул в себя содержимое
бокала и решительно направился к принцу.
Да, вечер обещал быть жарким.
***
В жизни каждого мужчины наступает
момент, когда он должен осознать свой долг и взять на себя бремя
ответственности. В моём случае ответственности за целое
государство. И это нелегко.
Пати как-то сказала, что я наследник
великой империи и не имею право вести себя, как заблагорассудится.
«За тобой целое государство – держи себя с достоинством!» Я тогда
разозлился – вот ещё, будут мне тут указывать! Но теперь, думаю,
Пати права. В некотором роде я лицо всей страны, и неловко раз за
разом падать этим самым лицом в грязь и делать вид, что ничего не
произошло. Придумывать себе оправдания, убегать… Но, но, но! Забери
Лагас эту женщину, которая встала на моём пути, чтобы испытать мою
силу воли, нервы и характер. С каким бы удовольствием я оказался
где-нибудь в другом месте, но только не здесь, не рядом с ней.
Цветочный вечер продолжался.
Попивая из фарфоровой чашки чай,
поданный прислугой, Кадемония время от времени бросала на меня
взгляды, как бы желая убедиться, что я не удрал. По крайней мере,
мне так казалось. И, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, я
обдумывал, как бы поудачней внедрить план Венди. Но без особого
успеха. Я не понимал, как мне действовать, потому что Кадемония
по-прежнему оставалась загадкой.
Сидя в кресле, подперев кулаком щёку,
угрюмо смотрел на принцессу, стараясь представить, какая нас ждёт
жизнь, если мы всё-таки поженимся – и не мог. Слишком нереальным
казалось, что мы как-нибудь поладим, что у нас найдется что-то
общее. Но какой у меня выбор? Я не могу ослушаться отца, даже если
захочу. Он считает, что брак должен быть заключён ради благополучия
государства. Так тому и быть. Но недоговорённость в его словах
давала пусть крохотную, а всё же надежду на спасение.
Брак.
Когда я буду готов встать на этот
тернистый путь? Через два года? Пять? Как вообще на это
согласиться, будучи в своём уме? Разве что со временем спятить.
Рассчитывать на такое как-то несерьёзно. В нашем роду не было
сумасшедших. Если только прапрадед, призвавший треклятые Врата
Шаоса, с которыми мне теперь мучайся.