– Пока нет, ― призналась Мина, ― может, мне и не дано…
Раечка с ней не согласилась:
– Нет, дорогая, тут только от тебя зависит. Ты ведь девушка привлекательная, хотя и скрываешь это, зачем?! Понимаю, понимаю, так для работы лучше. Но о себе тоже забывать не надо. Кстати, у меня в санях свёрток с книгами лежит, и письмецо. От Антон Марковича, ― она многозначительно улыбнулась, ― насколько я знаю, мужчина он холостой…
Мина, пожалев, что допустила столь вольный разговор, сделала вид, что намёка не поняла и, поблагодарив за чудесную прогулку, увела Ташу в дом.
9. Откинувшись в изнеможении на спинку стула, Анна Юрьевна минут пять сидела, не шевелясь, устала, что сил никаких уже нет. С утра в лавке накрутилась, в пекарню несколько раз бегала, на кухне ревизию провела да сама лично проследила, чтобы кухарка не забыла в готовые щи мозги для вкуса положить, и горшок хорошенько тестом замазала перед тем, как томиться ставить. А то прошлый раз не запечатала должным образом, так Лаврентий неудовольствие имел ― после первой ложки сдвинул свои кустистые брови, насупился:
– Зови, ― говорит, ― эту бестию безрукую! Щи сварить и то не умеет. Рассчитаю в два счёта.
Еле отстояла тогда Анна Юрьевна кухарку. Теперь вот каждый её шаг проверяет, чтобы самой возле плиты не оказаться. Так-то, конечно, пищу лучше своими руками готовить, только где столько свободного времени найти, когда за всеми глаз да глаз нужен. Чуть зазевалась, так сразу убыток: то в лавке скрадут чего, то на кухне недостача. Дочери вон подрастают, тоже задача, как не упустить, воспитать правильно, чтоб глупостей в голове не держали. Обуть-одеть надо. Здесь тоже своими силами обходится, портновскому ремеслу ещё в ремесленной школе обучилась, и дело это любит, поэтому и Лизонька, и Катюшка не хуже других одеты, а то и поинтересней некоторых ― с вышивкой и тесьмой.
Лаврентий, хоть и не родной им отец, а заботу о девчонках проявляет, грех жаловаться. Одно плохо: вспыльчив, не сдержан бывает супруг. И часто. Чуть что не по его, за бороду левой рукой хватается, словно вырвать хочет, а правой по столу стучит, и шумит-рычит своим басом.
Вот откуда в этом тщедушном теле такой густой звук?!
Анна Юрьевна, обладая природной опрятностью натуры как в духовном плане, так и в физическом, поначалу от скандалов этих терялась, а потом ничего ― привыкла, где промолчит, где уступит, а где и на своём настоит. Потихоньку, незаметно, а забрала домашнюю власть в свои руки, оставив Лаврентию одну видимость, что хозяин.