Братья Ионовы чудом за год до начала страшного мора, пока не обнищали окончательно и есть силы двинулись на новые земли. Решили рискнуть.
Матвей заранее выспрашивал про Сибирь. Болтали люди, что земель там много и крестьяне живут богато, по свободе. Вычитал в газете, что специальные комиссары учреждены для переселенцев, которые помогают прибывшим, дают подъёмные. Рассказал братьям, начал уговоры, они его послушали, ведь он учёный, грамотный.
Старший Ионов закончил четыре класса церковно-приходской школы. Отец был из крепостных и расстарался обучить хотя бы одного из сыновей. Матвей с образованием мог учительствовать и плотничал хорошо. Его старшей дочери Анне исполнилось четырнадцать лет, сыну Ивану было девять.
Весной и летом 1921 года пришла в Поволжье страшная засуха, урожая собрали меньше посеянных семян или не собрали вовсе. Разразился голод, принёсший муки и забравший миллионы людских жизней молодой советской России. В Самарской губернии остался один из братьев Ионовых и замужняя сестра. Не решились ехать и сгинули, померли от страшного голода целыми семьями в 1922 году. Ели траву, кору, собак и кошек. Сначала умирали дети, потом старики, последними же те, кто повыносливее. После голодной смерти сестры никого из Ионовых на Самарской земле не осталось.
В обозе переселенцев было восемнадцать душ, маленькая община получилась. Дети и бабы ехали великим сибирским путём, как цыгане в кибитках, мужики шли рядом, вели лошадёнок под уздцы, чтоб меньше нагружать. Останавливались на ночлег, распрягали лошадей, давая им роздых.
Жена Матвея – Татьяна была на сносях большим сроком, болезная, ослабела ещё с зимы. Всё время пути лежала в тряской телеге. Глаза обрамились коричневыми тенями, руки истончали, видна синева вен сквозь бледную кожу. Дорога измотала её окончательно.
В июле Татьяна зарожала. Обоз встал в роще у деревни. Смастерили для Тани шатёр. На рубленные берёзовые колья натянули шитое полотно из домотканого льна. С боков накидали веток с листвой.
Роды выдались тяжёлые. Женщина сутки мучилась в бесплодных попытках разрешиться от бремени. Жёны братьев, сменяя друг друга, приходили к ней, подносили воду, обтирали, молились, просили сил матери и благополучного начала для дитя. Татьяна металась, стонала в жару и бреду. Матвей бродил как неприкаянный вокруг шатра, откидывал полог, заглядывал, смотрел на Таню. В нос шибало каким-то первобытным духом, кислым потом, смешавшимся с запахом увядающих листьев порубленной берёзы. Видел босые молочные ноги жены, слышал её стоны, бормотание. Дочь Анна крутится рядом, завсегда подать, принести готова. Закусывает губу, знать волнуется сильно за мать.