• А ещё у нас был любимый тост. Этот тост отец неизменно произносил за праздничным столом, когда мы собирались вместе с компанией моих родителей отмечать очередной праздник. Вот этот тост: «Друзья мои! Прекрасен наш союз! Так выпьем же за наш Советский Союз!» Все мы тогда жили в Советском Союзе и отмечали разные советские праздники: Первомай, 7 ноября, День Победы и др. Впрочем, любимый тост, с намёком на пушкинские строки, всегда звучал в компании моих родителей и на Новый год, и на 8 Марта и на чей-то день рождения.
• Отец любил переиначивать одну и ту же фразеологическую единицу речи на свой манер. В разных жизненных ситуациях один и тот же фразеологизм у него звучал по-разному. Например, когда мы садились все вместе пить чай с пряниками, отец говорил: «Будет и на нашей улице пряник!» Если чаепитие проходило с тортом, то идиома звучала так: «Будет и на нашей улице тортик!» А когда мы собирались на субботник, отец провозглашал: «Будет и на нашей улице субботник!»
• Кто такой японский городовой? Когда у отца что-то ломалось, разбивалось и вообще что-то не ладилось и не получалось, он говорил в сердцах: «Й-ААА-понский городовой!!!» Не японский, а именно так: Й-ААА-понский, разделяя первые две буквы и растягивая «А». Не знаю, причём здесь страна восходящего солнца, но городовой из той далёкой страны присутствовал в моём детстве. Так папа ругался. А я слыша это в очередной раз, размышляла, и что это за городовой такой?!
«Юмор остаётся с человеком! Юмор – верный друг твой навсегда!»
Отец обожал изменять известные поэтические строки, а также популярные песни и романсы. Эти его вариации на темы хорошо известных строк произносились в определённых жизненных ситуациях. Приведу примеры:
• Когда отец не мог вспомнить что-то важное, он говорил: «Я помню чудное мгновенье, …или не помню ничего!» Когда же он вдруг что-то вспоминал, те же строки звучали так: «Я помню чудное мгновенье. Вот это память у меня!»
• Перед семейным обедом или ужином отец напевал: «Отвори поскорее калитку. И лапши к ней скорей отвари!»
• Во время своего рассказа о каком-нибудь родственнике, знакомом или начальнике с жёстким характером, отец иногда говорил: «Сан Саныч – самых честных правил, ну а нечестных – под расстрел!!» В начале строк стояло имя человека, о котором шла речь.