Я неспешно подцепил вилкой ломтик ветчины, наслаждаясь густым ароматом.
Судья, по-хозяйски развалившись на стуле, смотрел на Зубарова с тем безмолвным прищуром, что действовал на многих лучше слов.
Зубаров выдержал взгляд, тронул пальцем очки.
– Подозреваемые… Дроздов, тот ещё ловкач, ненавидел жертву всем сердцем, – спокойно продолжил он. – Чекмарёв – имел зуб на убитого. И ещё одна… девица, возможно куртизанка. Имеется пикантный оборотец… Салтыкова нашли привязанным к кровати шёлковыми лентами, на груди пятна воска, а в складках подушек – кожаная плётка и кружевные женские трусики.
Я медленно отрезал кусочек оладушка, упиваясь его тягучей сладостью – сгущённое молоко стекало тонкой струйкой, карамельно-липкой, так что хотелось задержаться на каждом укусе.
Салтыков – не удивлён. Он, щеголь и мот, помню его дерзким юношей со старших курсов Пажеского корпуса. Но что-то в этой истории не сходится – кто знает, кем была эта женщина для него на самом деле? В Тёмном городе никому нельзя доверять, особенно тем, кто скрывает столь разные стороны своей жизни.
– Улики, – продолжил заведующий Особым отделом. – Кулон в виде розы, видимо, с шеи этой девицы. Пустой магнитофон, видимо, велась запись. И клочок листа бумаги с вопросами, найден в зажатой ладони убитого Салтыкова. Это факсимильная копия.
Зубаров вынул из кожаной папки фотокопию и положил на стол.
Я мельком взглянул на Судью, который с любопытством изучал бумагу. Но вряд ли он мог бы что-либо понять.
На листе были остатки трёх вопросов, по всей видимости, располагавшихся в самом конце: «…ближайший к императрице?», «…трица имела тайную аудиенцию 8-го сентября?», «…ещё знает о местонахождении шкатулки?».
Сами вопросы были для меня также непонятны, но, отлично представляя придворные обычаи, я почувствовал – дело приобрело скверный оборот. Похоже, кто-то всерьёз взялся за тайны Её Величества.
– Салтыкову перерезали горло бритвой, – тихо произнёс Зубаров. – А рядом – ампула от хромоферона и какого-то психотропа.
Он выдержал паузу и добавил, глядя мне прямо в глаза:
– Ваше благородие, шевалье, у меня небольшая просьба. Как только найдёте убийцу или хотя бы магнитофонную запись, прошу доложить.
Я хмыкнул, отрезая очередной кусочек оладушка.
– Доложить? – я отложил вилку и взглянул на Зубарова. – Сергей Васильевич, не совсем понимаю, чем могу вам быть полезен в этом деле. Разве его не поручили вашему отделу?