– Ничего себе у тебя память…
– Иначе бы я не выучила все эти иероглифы, – пробормотала она, вспоминая, как мама обучала ее японскому, а Эмири, с рождения слышавшая в основном только английский, не хотела изучать непонятный язык. В семье в Австралии никто, кроме мамы, японского не знал, папа, например, мог говорить и понимать только отдельные фразы, нужные для делового общения.
– Хм… – Хираи все еще недоверчиво смотрел на Эмири. Но потом пожал плечами: – Ладно. Поверим тебе. Но на пятый квадрат зайдешь первая.
Эмири кинула на Хираи пренебрежительный взгляд:
– Можешь не беспокоиться, тебя дзюбокко не тронут. Думаю, твоя кровь не придется им по вкусу.
Он фыркнул:
– Вполне возможно, наоборот.
Они говорили, двигаясь дальше. Никто не хотел оставаться в этом месте дольше необходимого.
– Ох, какой ты высокомерный! – не выдержав, воскликнула Окада. – Ведешь себя так, словно, если тебя ранят, мы увидим голубую кровь.
– Я бы этого не исключал, – все так же самоуверенно отозвался Хираи, с прямой спиной шагая в паре шагов в стороне. Он заметил пятно крови на рукаве и раздраженно поморщился.
– Нашелся тут принц. – Окада закатила глаза, и Хираи дернул уголком губ, но на этот раз промолчал.
Совсем скоро они все вместе подошли к пятому квадрату.
– Ну что, – заговорил Хираи, – иди.
Эмири даже не взглянула на Хираи, не сомневаясь в своей памяти и зная, что угрозы нет. Пожав плечами, Эмири спокойно перешла на следующий квадрат.
– Хм, кажется, и правда безопасно, – протянул Ватару.
Он криво улыбнулся, уже успокоившись. Все ненадолго выдохнули, и ужас отступил, хотя на самом деле просто притаился неподалеку, выжидая удобного момента, чтобы накинуться на новую жертву.
Обстановка все равно оставалась, мягко говоря, давящей. Деревья теперь вызывали если не страх, то тревогу. Они нависали над тропой пышными кронами, и участникам кайдана казалось, что кривые ветви вот-вот вцепятся в них, чтобы высосать всю кровь.
И пускай этого не происходило, напряжение не оставляло героев страшной истории. Оно витало в воздухе, смешавшись с запахами крови и пепла, с вонью разложения и гнилой древесины. Иногда тишину нарушали писк крыс и вой ветра, который напоминал стенания призраков.
– Шестой… – пробормотал болезненного вида мужчина, когда участники подошли к новой границе.