– Лето в зиму, маленькое в большое, всё перевернула с ног на голову, – тень подошла к кукле, всё ещё смотря на девочку, безуспешно отбивающуюся от чёрного пса размером с двухэтажный дом. – Тебя такое устраивает? – Кукла медленно опустилась на дно, скрывшись в мутной воде.
Человеческий ребёнок вскрикнул, проснувшись от кошмара в своей постели. Девочка сидела и прерывисто дышала, вытирая пот со лба. Кайба урчала где-то под кроватью.
– Мурлыка? – спросила девочка куда-то в тишину. И Кайбу полоснула вспышка света.
Малявка заглянула под кровать, водя фонариком. Тень юркнула обратно в щель потолка и спряталась под табуретом на своём чердаке.Но за несколько дней под табуретом желанный сон так и не пришёл.
Тень сидела на углу кухонного шкафчика. С этого места ей хорошо было видно плиту и то, как старик готовил. Некрасиво. Хаотично. Кайбе не нравился запах. Она проскользнула по полке, где раньше стояли её любимые баночки со специями, вспомнила, как звенела ими, а «та» всегда оборачивалась и кидала ей жилку или обрезок свежего мяса. Теперь на полке пусто. Старик всё поменял. Тени больше не нравилась кухня.
Она скользнула через полку на комод, скинула книжку, упавшую рядом с котом. Старик обернулся и шикнул на него, а Кайба довольно рассмеялась и юркнула за фотографии. Она потёрлась щекой о «её» снимок и свернулась крошечным комочком за ножкой рамки. Кот смотрел на тень удивленными глазами. Но не шипел, не рычал. Хороший кот. До котов ей дела нет.
Вернулся человеческий ребёнок. Малявка сладко пахла болью и ссадинами. Она согнала пушистого с кресла и села заклеивать царапину пластырем. Кайба скользнула под кресло. Она пристроилась рядом с котом и даже сложила лапки так же, как и он. Кот посмотрел на неё нехорошим взглядом. Такое тени не нравилось. Она показала ему зубки, и он умчался, пробежав девочке по ноге.
– Ай! Мурлыка! Вот блин! – завопил ребёнок, уронив коробку с пластырями.
Кайба стащила один.
В жаркие солнечные дни тени чернеют с особой силой. Она любила такие контрасты. Её не пугали ни жара, ни дождь, они ничего ей не сделают. Её не пугало и яркое солнце. На нём не получится лежать и сладко спать, но оно прогревало её темноту, липло к ней, словно замаливая прошлые грехи и обиды. Кайба стелилась по полю. Никого. Она обогнулась вокруг одинокого дуба, юркнула к кроне и, свесив когтистые лапки с тонкой ветки, невесомо каталась на ней, как на качелях.