– Хочешь на меня работать?
Его ответ прозвучал как выстрел из лучшей австрийской пушки:
– Ты же дьявол!
– Ну и что? Как ты с такими узкими взглядами предполагаешь выжить в современной Европе?
– Какое мне дело до широты взглядов, если я постоянно пьян? – ответил он, и я тут же понял, что имею дело не просто с умным, а с мудрым человеком. Именно таких мне нравится держать в услужении. И я тут же перешел к сути дела. Смыслу жизни.
– Буду платить тебе десять форинтов, если согласишься.
– Вы, раз вы дьявол, должны быть гораздо щедрее.
– Ха! Щедрее! Можно подумать, Беззубый щедр!
– Беззубый?
– Ну да, тот еврей. Сколько вам дал он?
– Ничего не дал, но пообещал много.
– Как тебя зовут, мудрец?
– Я – Новак. Двенадцать форинтов.
– Одиннадцать, – сказал я. – Ты много пьешь.
– Двенадцать, потому что пьяный я умнее.
Мне часто говорят, что уступчивость это один из моих самых прекрасных недостатков. Я согласился, а он тут же брякнул:
– А вот скажите, меня всегда очень интересовало, чем вы, в сущности, занимаетесь?
– Есть семь вещей, которыми я занимаюсь. Ровно семь. И эти вещи идут по порядку, но имей в виду, порядок исключительно важен: гордыня, сребролюбие, разврат, зависть, неумеренность в еде и питье, гнев и уныние, безразличие к вечному спасению.
Вот так я его нанял.
Но это было давно, тридцать лет назад.
В густом тумане все были нерасторопны и рассеянны, так что прошло немало времени, пока я смог войти в резиденцию. Хотя бы там, внутри, не было тумана. В основном там были голые стены, на которых изредка попадались изящные декоративные алебарды, вроде тех, что встречались при саксонском дворе во времена Иоганна Георга I. Не обошлось здесь и без нескольких разукрашенных булав, гусарских сабель, одного боевого топорика, десятка кинжалов, пяти-шести рапир, двуручного меча, который с трудом смог бы поднять даже Геракл, двух ятаганов, трех японских сабель, пары пистолетов «Мэр дока» и китайской картины с загадочным пейзажем на шелке.
Человека, который меня принял, звали барон Шмидлин. Он был советником администрации. Возраст чуть за сорок, уже лысый, невысокого роста, с «пивным» животиком. Держался он скорее сердечно, чем любезно, и ему не потребовалось много времени, чтобы перейти к делу. А кто спешит, тот, как известно, и ошибается.
– Граф, – сказал он взволнованно, – я знаю, что вас прислали из Вены расследовать ужасные события, которые пугают и мучают подданных Его величества.