– Я не для того когда-то из деревни уехала, чтобы назад возвращаться! – сказала она ему запальчиво.
Что поделаешь. Парткомов теперь нет. Слезу теперь некому в этой новой России пускать. Договорились так. Он будет жить вместе с дочерью в поселке, а она, остается здесь в городе.
– Пока,– делая ударение на это слово, сказала она ему, – буду так совать на семейной машине.
Но «пока», это у нее, что-то все время откладывалась на потом.
В начале, она говорила, веря все еще, что это «пока», недолго продлится. Ну, люди тогда не верили, что Ельцин своими руками, разрушит страну. А чуть позже, стала говорить, успокаивая себя.
«Раз молчат, им и без меня там хорошо».
Время шло. Альб рулила, крутила баранку, да и это деликатное чувство – называемое верность к своему мужу, подзабывать стала. Особенно, это когда ей интим предлагали пассажиры, которых она развозила по городу. Сама она, Альб, иногда, когда изучала после бурного интима себя перед зеркалом, удивленно всегда хмыкала:
– Чудно. Ничего же во мне нет. Даже, титек нормальных, а липнут. Нет. Чудно.
И это ее окрыляло, делала Альб даже чуть уверенней к своей особе. А то ведь она, когда смотрела себя пристально в зеркало – и это у нее случалось в каждое утро. Наводить, как она говорила себе: «Марафет». Подкрасить веки, ресницы, губы, серость лица – из завода она вынесла – пудрила под загар. И все это проделав, Альб бросала через плечо бабусе «чао», у которой она снимала угол, садилась в свою машину.
– Свежести, свежести мне надо,– говорила она себе, и, когда это, возможно, стекло со стороны водителя, всегда она держала приспущенной.
А то, что эти, не плановые интимы, часто у нее стали случатся – сказывалась это, она устала жить без мужика ласки. «Прогладь» – она насытила. Ей теперь, хватало и на оплату съемного угла, и на себя. О дочери, будто уже забывать она стала. А если и, уличные, встречные девочки, напоминали ей о ее существовании, она отряхивала эту «блажь», шла дальше, с теми же возникшими в голове оправдательными словами.
«Да, ладно. Не умрут же. Деревня ж, все – тки, огород…»
То, что теперь деревня другая, не похожая на ту, в котором она была до университета, Альб об этом смутно теперь знала. В телевизоре, то, что она видела, не верила.
«Совсем что ли я,– говорила она,– чтобы их сказки верила? Врут же они».