– Так Елена Юрьевна сказала, что всё нормально, – возразил Никита, которому опять стало страшно.
– Давай, ты послушаешь. Никто не должен знать, что я с тобой общалась на эту тему. Начмед недавно говорил с Ребровым о тебе. Твой начальник сказал, что ты звонил бухгалтерше. Больше я ничего не слышала. Семён Аркадьевич закрыл дверь. А сегодня увидела твою медицинскую карту с резолюцией «Комиссован!». И полистала на скорую руку. Диагноз – «маниакально-депрессивный психоз» и ты «негоден к военной службе с исключением с воинского учёта».
– И что? – спросил Никита.
– Это значит – ты, боец, узнал нечто такое, что опасных людей встревожило не по-детски. И тебя по-тихому сплавляют из армии. А уже потом ты просто потеряешься, дабы не сболтнул чего лишнего.
– И что делать? И ты к этому каким боком? – Мозг Никиты хаотично выдавал вопросы.
Но они остались без ответа, поскольку хлопнули входные двери, и по коридору пошли вернувшиеся из столовой люди.
– Ничего не делай. Я тебя сегодня найду. Только никому о нашем разговоре, – шепнула девушка на ухо и быстро выскользнула через чёрный ход.
Будто её и не было. И произошедшее вдруг показалось странным и ничего не значащим. К тому же ни днём, ни после ужина Олеся не появилась. А когда закончилась вечерняя поверка, стало ясно, что они до завтра не встретятся. И Никита посчитал странный разговор плодом своей фантазии.
Но после отбоя разбудил дневальный.
– Тебя какая-то баба на проходной спрашивает. Дежурный звонил.
Мало что понимая, Никита оделся, накинул шинель и побрёл на КПП.
– Соколов Никита Романович? – спросил старший сержант с повязкой дежурного на рукаве.
– Он самый, – ответил Никита.
– Салабон! Не «он самый», а «так точно, товарищ старший сержант».
– Так точно, товарищ самый старший сержант, – сонно поправился «салабон».
– То-то. Она ждёт за КПП, за кустиками, чтобы никто не видел. Ты сильно не увлекайся. Перепихнёшься и в казарму. Мне неприятности не нужны.
– Это уж как пойдёт, – пробурчал себе под нос Никита, стараясь, чтобы дежурный не слышал.
Выходя за территорию части, он осмотрелся и увидел мерах в двадцати человека в плащ-палатке. Пол или возраст не просматривались.
«Может, сказали „баба“, потому что старая?», – подумал Никита, но, подойдя, увидел знакомое лицо Олеси.
– Иди за мной, – позвала она и пошла по тропинке через невысокий кустарник.