– Ты так говоришь, как будто это не ты вешалась на меня каких-то несколько недель назад, – говорит он с досадой.
Я на него не вешалась. Ана да Силва ни на кого не вешается. Она хитростью заманивает ничего не подозревающих мужчин в логово секса и подчиняет их волю своей… на какое-то время.
– Я попалась в ловушку воспоминаний о другом Голоде, более приятном.
– А я попался в ловушку воспоминаний о другой тебе, более приятной и менее сексуальной.
Я приподнимаю брови, и лицо у меня невольно расплывается в улыбке.
– Вот не знала, что тебя волнует моя сексуальность.
Он рычит:
– Ты можешь помолчать?
– Только если ты положишь мне что-нибудь в рот. Член – все еще вариант, – говорю я, просто чтобы поддразнить его.
– А говорила, не предлагаешь.
Я открываю рот, чтобы возразить, но… он прав.
– Я могу сделать исключение один-единственный раз, – говорю я, – для спасения человечества, конечно. Минет ради того, чтобы раз и навсегда покончить с кровопролитиями, – звучит вполне героически.
А ведь и правда.
Всадник рухнул на колени, когда земная женщина оказалась на коленях перед ним…
Пожалуй, над описанием надо еще поработать, но мне определенно нравится, как это звучит. Кто бы мог подумать, что минет может быть таким благородным делом.
– Отлично, мать твою.
Голод резко останавливает коня.
Вот черт.
– Погоди, – говорю я. – Ты что, правда хочешь поймать меня на слове?
Мне-то вначале хотелось просто подразнить всадника, а не всерьез исполнять свое обещание. Но теперь…
Голод спрыгивает с коня. Мгновение – и он хватает меня, все еще скованную наручниками, и стаскивает на землю. Я запинаюсь босыми ногами, кандалы звякают при каждом движении.
– Ладно, – говорю я, озираясь по сторонам. – Прямо здесь. Пусть. – Я сглатываю и откашливаюсь. – Вот не думала, что тебе так не терпится.
Я бросаю взгляд на брюки всадника. Я уже видела его обнаженным, но тогда он был так изранен, что на его гениталии я как-то не обратила внимания. Однако сейчас – черт бы побрал мое воображение – я испытываю странное возбуждение при мысли о том, что сейчас увижу его член.
Голод не делает никакой попытки расстегнуть штаны, и тогда я сама тянусь к ним.
Он смотрит на меня.
– Что ты делаешь?
Я чувствую всю силу его недовольства, направленного на меня.
– Приступаю к делу. Если ты немного стесняешься, мы можем помедленнее…