– Я у «прессы». Подходи, – бросила она и отключилась. Я даже опешил. У какой такой прессы?
Вокруг нет киосков с газетами – их еще год назад приказали убрать. И на картах в телефоне тоже не значилось ничего. Мимо меня, навьюченного баулами осла, проходили студенты и пожилые люди, туристы, будто бы перепутавшие станцию, и люди в костюмах, которые выглядели совсем не к месту. Я совершил круг почета вокруг вокзала, но так и не увидел, где бы могли приторговывать газетами.
Я снова позвонил Тоне, но она даже не удосужилась взять трубку. Я набрал снова, и звонок сбросили. Дрожавшими пальцами я собирался позвонить снова, но не успел. В ответ уже прилетело короткое сообщение:
«Стой, где стоишь».
Стало совсем жарко. Вот они, приключения. Загадки. То, чего так хотелось, а я уже разозлился. А как же большая жизнь? А как же Москва? Там точно не будет проще.
Я уселся на лавочку, поставил рядом сумки, обнял рюкзак со всеми документами, деньгами и важностями и ждал. Хотелось пить. Я долго сидел, боясь пошевелиться, терпел тяжесть комков жары на плечах, потому что знал – если встану с нагревшейся лавки, то уже вряд ли сяду.
Стоило мне оторвать прилипшие к лавке ноги и потянуться за сумкой, сзади послышалось:
– И долго я ждать тебя должна?
Я повернулся и увидел Тоню. Выглядела она так, словно собралась на рок-фестиваль, вся в черном и цепях.
«И не жарко ей?»
– Что непонятного в моем объяснении? – спросила Тоня.
– А где твоя машина? – Я оглянулся. – Ты ее где-то спрятала?
– За углом. – Она указала куда-то пальцем и пошла в ту сторону.
– А что не здесь? – Я ввалил тяжеленные сумки на локти и поплелся следом.
– На солнце машина греется. А я не хочу свариться в ней заживо.
Она шла так быстро, что я еле поспевал. Конечно, проносилось в голове, ей хотя бы баулы не надо тащить. А мама ведь снарядила в настоящее кругосветное путешествие, можно было бы одеть целую экспедицию в мои шмотки, только бы ботинок на всех, к сожалению, не хватило бы.
Мы обошли вокзал, свернули в какой-то переулок серых пятиэтажек и очутились практически в подворотне. В тени, за старой будкой «пресса», стояла черная машина Тони.
– Вот, «пресса», – нравоучительным тоном произнесла девушка и открыла багажник.
Машина, как мне показалось, даже не была заперта.
Когда я уложил вещи и убрал все важности в напоясную сумку, сел на соседнее сидение. Пристегнулся. Осмотрелся. Салон был кожаный и пах лимонной газировкой. Что-то меня, впрочем, смущало. Блестящая чистота, аромат кожи и лимона, сверкающие кнопочки на магнитоле, ни единой пылинки на стеклах. Что-то не так.