– Теперь Румянцева? – спросил я, дописав и отдав бумажку Тоне. – Может, ты и не Тоня? И не Румянцева?
– Диктуй. – Отмахнулась Тоня и взяла лист и мою же ручку.
– Даже ты пишешь? – удивился я.
– Любой контракт двусторонний.
– А условия я сам должен выдумать?
– Ты же хотел гарантии. Выдумывай, если это не будет перечить моральным устоям.
Я замялся, думал дольше положенного. Тоня с нескрываемой скукой на меня смотрела и щелкала ручкой. Жутко действовала на нервы.
– Я, твое имя и прочее, можно опять с другой фамилией. – Я услышал, как Тоня хмыкнула, но написала прежнюю. – Так вот. Я, имя и прочее, обязуюсь довезти Жданова Дмитрия Романовича до Москвы в целости и сохранности всех частей тела в сумме, а не по отдельности. По дороге обещаю разговаривать с ним, говорить правду, хотя бы иногда улыбаться и хорошо себя вести. И еще подпиши разок: не подвергать жизнь Дмитрия Жданова опасности. Подпись и дата.
Тоня послушно записывала, а я не мог не любоваться ее почерком. Таким ровным и красивым, каким даже учительницы начальных классов не писали. Поставила подпись, больше похожую на кляксу, и отдала листок со словами:
– Оригинально, ничего не скажешь.
Я свернул договор в аккуратный квадратик и убрал в сумку. На загоревшихся щеках, предав мою смелость, выступили красные пятна.
Дышать в помещении тяжело. Слишком жарко, слишком пахло едой, слишком громко играла музыка. Я извинился, взял воду и унес ее в машину. На заднем сидении на самом деле стояла черная спортивная сумка.
«Довольствуется она малым… То же мне минималистка!» – хмыкнул я и, не закрывая двери, уселся на край сидения и дышал так рвано и жадно, словно боялся не надышаться родным теплым цветочным ветром.
– Отдыхаешь? – спросила появившаяся через какое-то время Тоня. Она достала из бардачка книгу и убрала листок в ее середину.
– Дышу.
– Надышишься в дороге. Поехали.
Я в немом повиновении захлопнул за дверь и пристегнулся, отрезал последний путь отступления. С непониманием и болью в сердце смотрел на то, как медленно удалялась моя родная деревня, пока машина разгонялась на трассе, и удивлялся тому, как быстро случилось это расставание. Всего-то несколько минут, а дома уже нет. Он уже где-то далеко, словно в прошлой жизни, хотя всего в нескольких километрах. Так близко, что недосягаемо.