Тоня сидела молча. Руки ее подрагивали почти незаметно. Губы что-то безмолвно шептали. А потом, когда она наконец-то завела машину и выехала на трассу, на пару секунд повернулась ко мне и сказала, так тепло, что я чуть не обжегся:
– Спасибо, Дим. Правда, спасибо.
– Да ладно тебе! Я ж ничего не сделал.
– Нет, ты сделал многое. Даже не представляешь, как девушке бывает страшно в такие моменты. Время полной беспомощности. Что ни скажи, а они не воспримут. Только посмеются над жалкой попыткой. Спасибо, что дал им отпор. Меня они не послушали.
– Да же даже не подрался!
– В этом и дело. Ты оказался умнее этих горилл. Слова могут ранить куда больнее сильного удара. Жаль только, что не все люди это понимают… Ты поступил как по-настоящему смелый парень, – сказала она и улыбнулась. И на мгновение мне показалось, что улыбка ее была настоящей.
«А, может, она все-таки человек? Не самый обычный, но все же. Может, все еще будет нормально?» – подумал я вдруг. И успокоился, пусть и ненадолго.
Глава VII: Болтовня и таблетки
А потом что-то случилось. Определенно что-то случилось, а я, балда, пропустил, что именно.
Стоило нам проехать несколько километров желто-зеленых и высохших на солнце полей, Тоня вдруг сделала музыку тише. Голос очередной иностранной певицы почти пропал, и грустная медленная песня растворилась в шуме проезжавших мимо машин. Я даже оторвался от разглядывания фотографий чемоданов Костика, который тот мне прислал «оценить масштаб сборов»: разворачивалось что-то интереснее передвигавшихся к сумкам куч одежд на полу.
Тоня, почувствовав, что мой внимательный взгляд сосредоточился на ней, сказала, тихо перед этим прокашлявшись:
– Ты там что-то спросил…
Брови мои, кажется, встретились и образовали кривой навес для глаз.
– Что? – опешил я, даже не поняв, к чему это она.
– Что-то про языки, да? Ты же это спросил? – повторила она. – Я училась в специализированной гимназии, приходилось каждый день решать однообразные упражнения, от которых очень хотелось побыстрее очистить желудок и мысли. Потом училась также в университете. Так и выучила – зубрежкой. А потом разъезжала там, сям, общалась. Вот и рецепт успеха.
«Хм, университет, значит. Студентка? Нет, говорит же, что училась. Значит, выпустилась. Но она не выглядит на двадцать с хвостиком, максимум – восемнадцать. В чем здесь подвох? Что за вундеркинд?» – думал я.