За это я уважал папу – за разговоры по делу. Но иногда жалел, что никогда он не говорил иначе.
– Ну хоть вообще не отвечай! Так заболтают… – вздохнул я, когда экран телефона наконец-то потух.
– Поучиться бы у твоей мамы затыкать тебе рот…
– Это зачем?
– За последние часы ты произнес слов больше, чем я за последний месяц. А сейчас такой кроткий был, загляденье.
Самолюбие взорвалось от негодования. Чтобы меня кто-то когда-то называл болтуном? Нет, это из разряда фантастики. По отзывам знакомых и друзей я был парнем исключительно приятным.
– Это ты просто неразговорчивая тетеря, – буркнул я и отвернулся. А Тоня хмыкнула, включила музыку и прибавила газу.
В этот раз стрелка спидометра колебалась на ста двадцати. Мы ехали по полупустой дороге: фуры будто бы уже испарились и больше не мешали простым смертным, да и других машин было немного. И природа вокруг казалась мне статичной, протянувшейся золотистыми полями до бесконечности. Смотреть определенно не на что. Я включил игру и принялся собирать урожаи на несуществующих фермах.
Изредка поглядывал на Тоню, следил. Не признавался себе, что любовался.
Тоня курила, часто переключала песни, недовольно морщась и что-то бубня себе под нос, когда музыка ей откровенно не нравилась. Но в остальном Тоня так и оставалась мраморной загадкой, притягательной и недоступной.
– Нам нужно прибавить шагу, как-то мы медленно едем, – сказала Тоня.
– Медленно? Вроде ведь нормально. Мы много километров проехали, наверное.
– Мало. Надо больше.
– Ну, мы не на самолете все-таки. Едем, как едем.
– Я спешу! И так из-за ночлежки времени много потеряла. Часы, минуты. Все это пропало, все пропало…
– Ну, ты позвони, предупреди. Путь-то неблизкий, мало ли…
Она зыркнула на меня так, что продолжать расхотелось.
– Я не могу предупредить, понимаешь? Я просто должна спешить.
– Ну так мы и спешим. Если бы пустила за руль…
– Исключено. Сама доеду. Просто нужно спешить. Время, Дима, время. Оно не возвращается.
– Ну, да. Не возвращается.
– Ты не понимаешь…
Тоня выстукивала ногтями неизвестную мне мелодию.
– Ну, это же ты нас везешь. Хоть двести гони, твое ж право, – сказал я.
– Ты сказал, чтобы я довезла тебя целым и невредимым. А я договорам не перечу, – хмыкнула Тоня и сделала глоток кофе, купленного на заправке. Лицо ее почти не скривилось, разве что совсем чуть-чуть.