– Сдается мне, ремни – не та защита, которая была им нужна на выпускном, – театрально шепчет Трина.
Чейз смеется и дает ей пять.
Я сжимаю зубы, изо всех сил тяну ремень безопасности и защелкиваю.
– Пристегивайся! – рявкаю на друга.
С очаровательной улыбкой, располагающей к нему поклонников, женщин и репортеров, Чейз похлопывает Трину по плечу.
– Не переживай. У него манеры ротвейлера, но я говорю на райкеровском. Он хотел сказать: «На самом деле я большой добряк и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, особенно когда ты с нами. Поэтому не могла бы ты, пожалуйста, пристегнуться?»
Трина слушается, весело покачивая головой.
– Ну раз уж Капитан Деловитость так просит! – говорит она Чейзу с милой улыбкой.
Я отворачиваюсь.
– У нас уже есть прозвища? Круто! Да еще и точно. – Чейз потирает ладони, потом указывает в мою сторону. – Как его прозвище? Пожалуйста, скажи, что Большой Злой Волк!
Она поднимает подбородок и смотрит на меня с вызовом, совсем как я на нее несколькими минутами ранее.
– Господин Ворчун, но Большой Злой Волк ему тоже подходит.
Ее дерзость меня жутко заводит. Это проблема.
– Да, безусловно подходит, – говорю я с каменным лицом и киваю в сторону Чейза. – Тебя это тоже касается, золотой мальчик! Пристегивайся.
Чейз со вздохом снимает пиджак и берется за ремень безопасности.
– Как скажешь… Большой Злой Волк.
Я стучу по стеклу и говорю водителю отвезти нас в «Стикс энд Стоунз» – бар, в котором есть пул, пинг-понг и прочие игры. Бар выбирал некто Джаспер, что заставляет меня задуматься. Когда машина выезжает с парковки для игроков, я поворачиваюсь к Трине:
– Ты все еще хочешь ехать туда? Место выбрал какой-то мужик по имени Джаспер.
Она лукаво улыбается. Какая досада! Она чересчур хороша, когда улыбается вот так, с чертовщинкой.
– На самом деле место выбирала я. Джаспер попросил совета. Я выбрала этот бар, потому что хочу научиться играть в пул и пинг-понг. Это, кажется, очень весело, и мне давно хотелось попробовать, – говорит она. – Единственной идеей Джаспера было позвать вас двоих в стрип-клуб.
Я скалюсь.
– Я же говорю: уродец.
Чейз фыркает.
– Его ждал бы отказ.
– Да и вообще слабо как-то, – добавляю я. – У этого Джаспера что, совсем воображения нет?
Она расправляет плечи.
– Ну, учитывая, что он переспал с нашей соседкой в нашей же кровати, пока я была на работе, думаю, воображения у него действительно нет. Мог бы и постараться, на самом деле. Комнату там снять. Или проявить оригинальность: пойти с ней, я не знаю, в «Таргет», и там затащить ее в примерочные. Или что-нибудь в этом роде. Правда? – говорит она, пытаясь оставаться сильной и хладнокровной, но я вижу, что ей все еще больно.