– Приятно познакомится, Герман Павлович, – задорно произнесла она, словно её одну не касалось то, что происходит в школе. – Чай будете? Вафли есть, печенья. Или вы не очень по мучному? Знаю, что вредно, но никак не могу отказать себе в удовольствии быстрых углеводов, где же ещё их получить? Да и никто не говорит, что нельзя, можно, только чуть-чуть, и чтобы медленных было побольше. Ну так что, будете?
Герман отказываться не стал. Они сели за маленький стол около узкого окна, прикрытого ажурной занавеской. Наталия Дарьевна разлила чай по кружкам и придвинула поближе сладости.
– Вафли с лаймом и лимоном. Я так вообще мяту люблю, но такого добра у нас немного. Знаете, ситуация такая смешная была, пошла на фудкорт, заказала чай, а мне сказали, что на выбор можно мяту или… или что-то ещё, но вы уже поняли? Я взяла мяту, её залили кипятком и дали пакетик чая, ну а я что? Я просто выпила воду с мятой, очень даже ничего было! Приятно, чай забрала с собой. Думаю, что надо поставить себе на подоконник её выращивать. – Она пригубила горячую кружку. – А вы чего не пьёте? Не нравится?
– Я хотел поговорить… О Лизе. Которая Гордиенко.
– Ах, Лиза… – Прозвучало ровно как: «Да, была здесь такая, помню». – Что хотели узнать?
– Как она вообще… Себя вела? Были ли у неё причины для суицида?
– А мне же откуда знать? – просто ответила Наталия Дарьевна. – То, что происходит в душе человека, от меня закрыто. Я с ней столько не общалась, для этого надо к её подругам обращаться: Лилит, Софе, Ане. Они точно скажут больше моего.
– Тогда, Наталия Дарьевна, расскажите, какой она была снаружи, что вы видели?
Та застыла с вафлей около открытого рта с ровными выбеленными зубами. Не хватало только вульгарной красной помады. Герман был уверен, что такая в её косметичке есть, и она есть с ней где-нибудь в истории Инстаграма, с завитыми волосами, в коротеньком белом халате, обворожительно вытянутой ножкой.
– Что я видела? Хороший вопрос, что я видела в ней. Я видела девочку, которая в свои шестнадцать получила столько, о чём я только мечтала в её возрасте. У неё богатые родители. Достаточно богатые, чтобы на Новый год слетать в Египет, а летом в Шри-Ланку. Я ей завидовала, у меня семья была бедной, мне нужно было следить за вещами, чтобы они не дай бог не порвались. Знаете, – она усмехнулась, – когда у меня рюкзак пришёл в негодность, пришлось ходить с пакетом в школу… А вы знаете, шесть учебников, шесть тетрадей, пенал. Один пакет был тяжёлым, и я ходила с двумя. Не думаю, что Лиза могла бы себе такое представить. Вот и… ах, какие времена была. Пусть тогда и косились, но буллинг меня обошёл стороной. Тогда-то и буллинг не говорили, травля это. Вам не кажется, что буллинг как бы смягчает? А вот травля говорит прямо, что травят, выживают. Ну а буллинг – это что? От «булла»? Быка? Дети даже разбираться не будут. Я считаю, что в таких вещах надо быть прямолинейным и не ходить вокруг да около. Это неправильно.