Город был большой и красивый. И кипел жизнью. Я прошёлся по прибрежным улочками – камни домов и мостовой, казалось, были выбелены солнцем и морскими ветрами. Нужно было что-нибудь поесть, перекусить, хоть на скорую руку – со вчерашнего вечера я съел только кусок хлеба и горсть инжира.
Найти трактир оказалось непросто – я побродил немного и решил зайти в первую попавшуюся булочную – благо этих заведений было много и на каждом углу. На вывеске над тяжёлой старой дверью была нарисована дымящаяся булка, красиво, кстати, нарисована.
Дверь за мной без скрипа закрылась, но громко звякнул колокольчик над дверью и я оказался в достаточно тёмном большом помещении с одним окном, вернее – прорезью в толстой стене, забранной ржавой решёткой. В булочной было прохладно и вкусно пахло свежей выпечкой – по всей видимости сама пекарня находилась в соседней комнате, откуда и тянулся этот вкусный аромат.
В комнате стоял длинный стол из потемневших от времени досок, десяток высоких табуретов вокруг него, затёртых одеждой посетителей до блеска. В глубине комнаты виднелась деревянная стойка с горками глиняной посуды. На стене расположились полки с выставленными на них кувшинами разных калибров. Всё просто и понятно: здесь едят и пьют. И я, сейчас, в это знойное полуденное время, оказался единственным посетителем булочной.
Я присел на табуретку и стал рассматривать многорожковый маслянный светильник, жёлтым пауком расположившемся на закопчённом до черноты бревенчатым потолком.
– О! У меня гость! – раздался рядом весёлый и сочный женский голос. Я чуть не вздрогнул от неожиданности – хозяйка булочной бесшумно появилась передо мной. Красивая, крепкотелая женщина лет сорока – сорока трёх. Её тёмные волосы были собраны в тугой узел, лёгкая туника еле скрывала высокую грудь, крепкие руки и широкие бёдра хозяйки.
– Чего пожелаете, господин? – спросила булочница, присаживаясь на соседний стул. Она была красива, эта женщина, очень красива. Правильные черты лица, большие тёмные влажные глаза, блестевшие в полумраке, красиво очерченные полные губы, длинная шея, слегка тронутая морщинами, которые совсем её не портили. От женщины пахло горячим хлебом, жизнью и желанием.
– Поесть бы чего. Если есть, то дай похлёбки какой с мясом – после небольшой заминки ответил я.