– Хватит, – спокойно произносит Эрлинг, даже не взглянув в мою сторону. Его голос звучит так, будто произошедшее – мелочь, не стоящая внимания.
Шаги Чёрного Стража отзываются скрипом каблуков, затем наступает тишина, словно он растворился в тени. Эрлинг продолжает сидеть напротив, его холодный взгляд напоминает ледяное озеро, в котором не отражается ничего человеческого.
– Попробуем ещё раз, – говорит он ровно, без намёка на эмоции. – Почему мы здесь, Элин?
Поднимаю взгляд, несмотря на боль.
– Потому что вы… – голос прерывается, слова не находят выхода.
Его губы трогает тень улыбки – холодной, насмешливой.
– Попробуем ещё раз, – говорит он ровно, без намёка на эмоции. – Почему мы здесь, Элин?
Поднимаю взгляд, несмотря на боль.
– Потому что вы… – голос прерывается, слова не находят выхода.
Его губы трогает тень улыбки – холодной, насмешливой.
Тот Страж снова приближается, его массивные ботинки тяжело ступают по полу. Он склоняется, рывком хватает за волосы и тянет голову назад, вынуждая смотреть прямо на господина Эрлинга. Боль пронзает кожу.
– Говори, – шипит страж, дыхание обжигает лицо.
Молчу, зубы стиснуты до скрежета. Глаза наполняются слезами, но я не подаюсь. Страж, раздражённый молчанием, резко отпускает волосы, толкая так, что я снова оказываюсь на полу.
– Скажи мне, Нордергард, – продолжает Эрлинг, его голос становится более жёстким. – Что ты знаешь о взрыве? Кто был замешан? И не смей мне врать.
– Я ничего не знаю! – вырывается у меня, но голос звучит слишком громко, слишком истерично.
Его глаза сужаются, и он медленно откидывается назад, раздумывая над моим ответом.
– Ты ведь понимаешь, что ложь здесь не поможет, – говорит Эрлинг спокойно. – Мы знаем, что ты работаешь на третьем этаже. Мы знаем, что ты могла что-то видеть.
– Я не видела ничего! – кричу я, и слёзы начинают катиться по щекам.
Эрлинг жестом останавливает Стража, который уже готов был меня схватить. Глава Чёрной Стражи наклоняется вперёд, почти ласково, но его глаза холодные, как лёд.
– Нордергард, – голос Эрлинга звучит тише, почти шёпотом, но в этом шёпоте слышится ледяная ярость. – Ты думаешь, что сможешь нас обмануть? Дартлогийка!
Слово «дартлогийка» он произносит с таким презрением, что оно будто хлыстом хлещет по лицу.
– Я… – пытаюсь сказать, но слова застревают в горле.