Связь с другими посёлками быстро оборвалась, и больше никто, кроме сталкеров, нигде ныне не шастал, окромя своего округа.
Да и сталкеры перестали пытать счастье в городе, когда опустошили его окраины. Один Дурнило шастал. Вот такой он был неугомонный, что люд прозвал его Дурнилой, а имени его уже никто и не помнит настоящего. Дурнило, он и в Африке Дурнило. Жители знают, о чём говорят, наверное.
И Ходить куда-то люди не стремились. Боязно им
было.
С одной стороны, лес железный, что в чаще таил дурных двухметровых белок и ещё невесть что, даже знать не хотелось. С другой стороны, болото, а за ним город, что нежитью полон. С третьей стороны поля гречихи, на которых и работал
Василь с остальными, чтоб зимой было чё есть. За ними тоже лес железный и на четвёртой стороне, он роднёхонький. Так и оказалось, что где родился, там и пригодился, если не хочешь быть съеденным, то и сиди в своём поселении, нечего шастать. Страх, да и только. Своя шкура ближе к телу, вот люди и берегли её, как могли.
На болота тоже никто не ходил, хоть там и водились сытные жабы, которых можно было и коптить, и жарить, и сушить. Но живым от Водяного с русалками никто не вертался. Так сказать, сама еда в рот шла к Царю болотному. Нечисть всегда люд мирской губила. Небось нежить не такая вкусная, как мясистый человечишка. Но сама нечисть не нападала, соблюдая границы: свои защищала, за чужие не заходила.
А по ночам со стороны болот так и слышалось, промеж жабьего клокотания, женские голосочки, сладкие, манящие, что призывали к себе. И так они нежно мурлыкали да похохатывали, что иной раз мужичью голову одурманивал туман иллюзорный похотливого желания, да и побежит он, очумелый бесстыдник, приключений искать на свой орган детородный. Вот так-то и пропадали изредка мужики.
Но не Василь, он нет! Василя эти песни не так сильно интересовали. Жениться пока рановато. Время есть, спешить некуда. И он всегда трезвым был, не пил горькую, а мечты у него к небищу подымались. Видимо, туда, куда в переход люди по свету пошли, да так там, наверное, было хорошо, что решили остаться.
А тем временем, дед Василя такую дружбу заимел с Водяным, что хаживал туда, как к себе домой. Он до перехода тоже сказочником был. Ознакомлен со всякими былинами да историями. Знал он о нечисти много. Давным-давно о таких субъектах книги писаны были. Сейчас уже, наверно, и нет на свете бумажных переплётов, только может быть, в городах.