Некоторые говорили,будто он нежить жрёт, которая оторвалась от стаи, да ненароком забрела в ого обитель. Эти сказки народ рассказывал для своего спокойствия, чтобы думать, будто если границы болотного Царя они не нарушают, так и есть их не за что. Потому, может, и не трогает он их, что его суверенитет не нарушен.
Однажды в своё время и Василя дед научил жаб у Водяного выпрашивать для благостного пропитания. Василь же никогда с водяным не встречался, но старик выпросил у болотного Царя помощи своей родной детине, чтоб с голоду не извёлся. Царская болотная натура поначалу противилась, но не из вредности, а статуса ради, но потом он его уболтал. А уговорить дед любого мог своими сказками да прибаутками. Умом и проницательностью он всегда славился, и мозг у него был твёрдым, не разжиженным вовсе. А чего нечисти-то ещё надобно было? Чтоб веселил её кто-то, да скрашивал туманную, одинокую, болотную жизнь.
Хоть деда и не стало, а жабами Василя болотный Царь одаривал. Бывало, придёт Василь к болотине, запоёт песню, то грустную, мочи нету, то весёлую, что аж кровь разыграется по всему телу, всё как родичь научил его. Тогда Водяной и скомандует жабам бежать к нему. А Василь тут как тут, ухо востро, наготове с камнем больши́м. По головище жабьей тарах! И спит она вечным сном. Делай запасы, да не кручинься.
Так нравилось Василю петь для водяного, что иной раз просто приходил к нему, когда совсем скука одиночества и непринятия людского распирает его душу. А в песне оно-то как? Душенька развернётся сначала, а потом свернётся и становится всё же легче. Водяной радовался, но жаб больше не давал. Мог куст съедобной болотной ягодой показать и хватит с певца. Но и того было много Василю. Счастье пронимало всё его нутро, будто радость от соития понимающих.
Вот такую дружбу он и вёл с Водяным, хотя ни разу и не показался перед ним, окаянный. Может, стесняйся? Но Василь не обижался, всё равно ходил к болоту. Там тихо было и спокойно. Людишки эти надоедливые, со своими злобными глазищами его не видели, и от этого уже легче становилось.
Дед помер зим шесть назад, и Василь совсем один-одинёшенек остался. И поговорить не с кем. Сумасшедший учёный раньше деда преставился. И не было никого, с кем бы можно было пообщаться о небище огромном, да о лесе, болоте, нечисти.