И эти две тёмные людские массы передвигались в течение дня из кабинета в кабинет, тихонько переговариваясь, стараясь не нарушать чинного умиротворения богословской школы и опасаясь отчисления за малейший проступок.
Их дни походили один на другой: в шесть часов утра утренняя молитва перед завтраком, с восьми до пяти – обучение с часовым перерывом на обед, с пяти часов свободное время, за которое надо было успеть не только выполнить задания учителей, но и справиться с работой, возложенной на каждого в зависимости от решения пастора Кевина.
Школа существовала практически автономно, наёмный труд был только у поваров. Все хозяйственные заботы были распределены межу учениками: чистка общественных помещений и кабинетов, уборка посуды со столов и её помывка, стирка в прачечной, находившейся тут же в здании, приведение в порядок территории вокруг школы и другие. Единственное место, куда не допускались для уборки обучающиеся – библиотека, Фолиант был категорически против.
Пастор Кевин, зная о профессиональных навыках Джеймса, устроил его в школьную слесарную мастерскую, где тот чинил не только обувь преподавателей и учеников, но и занимался мелкой починкой мебели, хозяйственных инструментов и другой утвари.
В первый год обучения юноши изучали историю, философию, географию, введение в пастырскую аскетику и богослужебное чтение.
По результатам экзаменов к концу первого года осталось тридцать претендентов на рукоположение, Джеймс был среди счастливчиков. Ему довольно легкого давались теологические дисциплины, а с мирскими помогал новый друг – Фолиант. Они часто и допоздна засиживались в библиотеке, подготавливаясь к урокам и обсуждая жизнь за пределами школы. Мистер Фокс редко бывал в самом Хьюстоне, а в Новом Орлеане последний раз был в молодости. Он в подробностях расспрашивал у Джеймса о набережной, кинотеатре, современной моде, ресторанах и подпольном казино, о котором читал в газетах. Но Джеймс мало о чём мог поведать старику, только о церкви, обувных магазинах и немного рассказал про вокзал.
– Да уж, Джеймс, ты вёл не менее затворнический образ жизни, чем я. Но я уже давно старик, а ты еще совсем молодой парнишка. Вот и сейчас, после занятий не бежишь общаться с ровесниками, а проводишь вечера со старым книжным червем или закрываешься в мастерской, – постоянно твердил Фолиант.