– Мне так спокойнее, – бубнил Джеймс.
– А не должно быть спокойно в твоём возрасте, – настаивал старик – вот получишь образование, вернёшься в Новый Орлеан, и что дальше? Опять только церковь и мастерская? Тебе надо жениться. Женщина сможет исцелить твою сердечную рану и заполнит пустоту в душе. Иначе ты сам себя скоро сгрызешь.
– Угу, – был всегда один и тот же ответ парня.
Джеймс часто получал письма от пастора Нила и детишек. Наставник очень гордился учеником, дети писали о своих успехах, присылали рисунки.
Юноша приезжал навестить их на День Благодарения и Рождество, провел весь август в Новом Орлеане. А потом отдохнувший, румяный, с просоленным от морского бриза лицом вернулся в школу на заключительный год обучения.
Его соседи по комнате, братья-близнецы, тоже успешно сдали экзамены, поэтому они остались жить втроём. Джеймса это вполне устраивало, он не любил перемен. Мистеру Фоксу он привёз кипу газет Нового Орлеана, тот был безмерно счастлив и опять начал расспрашивать о новостях из большого города. Ответы Джеймса были скудны и несодержательны, на что Фолиант прочитал очередную лекцию о прелестях молодости и необходимости расширения кругозора по отношению к девушкам.
Второй год обучения был разделен на две части: в первом полугодии подробное изучение Писания, во втором – практические занятия по пастырским проповедям. Большинству учеников этот год дался проще, и по окончании осталось восемнадцать человек, в том числе и Джеймс.
И вот, наконец, настал самый главный день в жизни учеников – назначена дата личных собеседований с членами руководящего совета и церковными лидерами протестантских церквей.
На это важное мероприятие приехали пасторы Том и Нил, они были приглашены как главные пасторы своих церквей. Само собой, в виду личной заинтересованности, они не экзаменовали Джеймса. Наэлектризованная, нервная, томяще-мучительная атмосфера стояла во всех коридорах школы. Юноши в чистых наглаженный костюмах, начищенных ботинках, ходили из угла в угол в комнате ожидания с заложенными за спины руками. Джеймс стоял, облокотившись плечом на откос окна, сложив руки на груди, и смотрел на голые безжизненные ветви деревьев. Он думал о Леи, эти мысли помогали ему успокоить прыгающее в груди сердце.
Он был вызван предпоследним. За последние несколько часов Джеймс увидел у одноклассников широкий спектр эмоций: раздражительный смех, импульсивное постукивание ботинком, улыбки радости и слезы огорчения. Он настолько изнервничался и устал ждать, что был готов к любому решению коллегии духовных лиц. Однако всё прошло идеально, как потом наперебой рассказывали пасторы Том и Нил, Джеймс же мало что помнил, голова его была как в тумане.