Вопреки её ожиданиям, повзрослевший и возмужавший Джеймс продолжил затворнический образ жизни, не нарушая церковные каноны, личные принципы и общепринятые правила приличия.
Так шли годы, младший пастор исправно выполнял свои служебные обязанности, чинил обувь и занимался с малышами в церковном детском саду.
Небывалый ажиотаж, охвативший милых дам Нового Орлеана, от приезда молоденького стеснительного пастора в не отличавшийся особой праведностью город давно прошёл. В первый год его службы стаи добродетельных мамаш водили на смотрины своих пока еще кротких дочерей. Не получив ничего кроме благословения, девушки отправлялись обратно в отчий дом или, чуть изменив маршрут, – под крышу более весёлых заведений – многочисленных кабаре и ресторанов.
Во второй год, прознав о целомудренности младшего пастора, ярыми последовательницами протестантского учения стали замужние молодые женщины, уставшие от винного запаха своих благоверных и желавшие испытать что-то такое, чего уже не мог предложить им порочный город. После нескольких воскресных проповедей, прерываемых гулом пёстрой неподобающе одетой толпы лихих прихожанок, пастор Нил корректно прекратил парадные шествия в свою церковь.
Третий год прошёл намного спокойнее, только изредка прилетали в открытое окно мастерской записки с пылкими признаниями в любви или приглашениями на свидания. Ухмыльнувшись, светлый пастор собирал с подоконника нераспечатанные, густо пропитанные духами конвертики и отправлял в печь.
Годы всё больше подводили здоровье пастора Нила: он начал хромать и жаловался на боли в спине. Проповеди он проводил уже более короткие и чаще всего, сидя на стуле. Мысли о необходимости преждевременного выхода на пенсию не пугали светлого пастора, он не переживал, что оставит приход на незнакомого человека, они с Джеймсом не раз обсуждали, что тот встанет во главе церкви. Мучительно терзало сердце пастора только одно обстоятельство – одиночество его воспитанника. С выходом на заслуженный отдых каждый пастор и его семья получали жильё и достойную пенсию, но не могли продолжать жить в здании церкви.
В один из вечеров, чиня очередную пару обуви, пастор решил прервать молчаливую монотонную работу и перейти к жизненно важному разговору.
– Сынок, я хочу серьёзно с тобой поговорить, – начал он.