– Да что это со мной? – буркнул пастор себе под нос, встряхнул русой головой, переложил сверток с гвоздями в другую руку и ускорил шаг, удаляясь в скудно освещенную часть города, где в это время царили тишина, покой и мир между сердцем и разумом.
Детство Джеймса
Джеймс Генри Кёртис родился в небольшом городке на ферме в ста сорока километрах от Нового Орлеана. Семья из четырех человек жила за счет доходов со своего клочка земли, кроме того, отец был главным пастором в местной церквушке с приходом в пятьдесят человек. Мать Джеймса заботилась о муже, Джеймсе и маленькой дочке, весь день работала в поле, содержала дом и двор в порядке. Джеймс с детства помнил её уставшей, с грубыми руками и вечно склоненной в пояснице спиной.
Матери не стало, когда Джеймсу было десять лет, а ей тридцать два, умерла при родах второго сына, ребенок тоже умер. Отец был сам не свой от горя, всё время проводил в церкви, забросил ферму, поле. Землю и дом продал за бесценок властям и переехал жить с двумя маленькими детьми в пристройку к церкви.
Там Джеймсу, только привыкшему к открытым полям и чистому воздуху, посещавшему церковь по воскресеньям и то после настоятельных пинков родителей, пришлось помогать отцу по службе, чтобы отрабатывать свой кусок хлеба. Он подметал пол в церкви, протирал скамьи, раскладывал Библии. Он один исполнял все обязанности по дому: готовил еду, стирал одежду, содержал каморку в чистоте. Отец всегда был теперь в церкви, молился и вёл службы.
Главной отрадой в жизни юного Джеймса была его сестренка, Лея. Двухлетняя белокурая егоза, вечно смеющаяся, прыгающая и жизнерадостная. Порой казалось, что она и не помнила, что когда-то была мама, а хмурый тёмный человек, приходивший в их комнату, чтобы поесть и поспать, – её родной отец.
Она верила в Бога, как во что-то сверхъестественное из сказок, которые ей читал Джеймс. А для Джеймса она была чистым ангелом, наполнявшим его нелёгкую жизнь светом, возможно, Божьим.
Одним из жарких летних дней пятилетняя Лея качалась на покрышке колеса, привязанной веревкой к ветке большого дерева позади церкви. Раскачавшись, что было сил, она взмывала всё выше к зеленой кроне дерева. Ветер играл в кудряшках волос, развевал синее легкое платьице, солнечные зайчики прыгали на её пухлых ручках и ножках.