Моя дочь находилась на таком аппарате ИВЛ в течение шести дней после рождения. А когда мы выписались из стационара, то стали пользоваться воздухоочистителем, который постоянно поддерживал чистый воздух в комнате, где находился ребенок. Сменный фильтр свидетельствовал об огромном количестве грязи в воздухе, если даже вы каждый день делаете в помещении влажную уборку. Не буду вдаваться в технические подробности, скажу лишь, что это фотокаталитический очиститель, который за счет катализатора и света путем реакции окисления очищает воздух от бактерий, запахов, вирусов, пыли и пылевых клещей. Нужную информацию об этом приборе можно найти на просторах интернета. Его эффективность, согласно инструкции, в 500 раз выше угольных фильтров. Это был мой первый помощник: работал тихо, позволял по световому индикатору отслеживать чистоту воздуха.
Чистый воздух, регулярные ингаляции, мои личные концентрации-медитации над спящим ребенком, медикаментозное лечение – все это помогало оставаться на плаву и ни разу не заболеть воспалением легких. Точно не помню, когда навсегда отказалась сначала от пульмикорта, а потом уже и от беродуала. Помню только, что ингаляционный аппарат, о котором я уже говорила (мое персональное открытие), отработал не на 100%, а на 1 000! Пришлось даже менять маску-насадку, поскольку ребенок вырос. Я возила его с собой всюду, куда бы мы ни отправлялись с дочкой: и в санаторий неподалеку, и за тысячи километров в Китай. До сих пор храню эту реликвию, иногда даже использую при лечении респираторных заболеваний.
Благодаря технологиям и правильному медикаментозному лечению дыхание малышки постепенно приходило в норму. Однако ее грудная клетка по сравнению со здоровыми сверстниками представляла собой ужасное зрелище: две глубокие воронки по бокам худенького тельца. Страшно было снять нижнее белье: такой уродливой казалась грудь девочки. Одна надежда была на то, что со временем может быть ребра расправятся. К тому времени я уже умела концентрироваться не только на проблеме, но и визуализировать желаемый результат. Кладя руку на грудь ребенка, я всеми силами молила Бога и Судьбу, чтобы эти легкие расправились как можно скорее. Что помогло больше, и сама не знаю. Скажу лишь одно: к 15 годам у дочери не осталось никаких видимых или прослушиваемых стетоскопом следов той беды.