– Чего там говорить, школу окончат и упорхнут в города, так что, батя, тут мне ловить нечего и некого, – засмеялся Жора.
– Колхозу плотник и столяр всегда нужен, платят хорошо…
– Батя, не смеши! – Жора, как товарищу положил отцу свою руку на плечо. – Сам хотел, чтобы я учился дальше, а теперь пятками назад…
– Да ты уже своё время ухлопал, за учебники снова надо браться, а тебя, поди, уже не заставить!
Жора задумался на время, заглянул в себя: «Да, пожалуй, отец прав, теперь его никакими посулами за книги не усадишь. Разве что к столу надо приковать цепями». Он всё хотел брать норовом, практической смекалкой, может, кое-что почитает, если жизнь заставит, как в армии зубрили уставы.
– Да и ему б всегда у нас работа приискалась. АТС своя имеется, – кивнул Антон Петрович в сторону Никиты, осоловевшего после трёх стопок самогона. – Упорхнуть нынче все мастера, а чтоб к земле пристать, то некому. Речь, конечно, не о вас, с меня достаточно, всю жизнь пашу землю, а толку…
Антон Петрович насильно не удерживал возле себя сына, коли хочет – пусть поедет, если у всех нынче пошла такая верченая-крученная жизнь…
Глава вторая
Отпуск у Никиты заканчивался. Братья собрались и поехали в Новостроевск. Это почти за шестьсот километров от родной станицы. Сели в поезд вечером, а утром Жору встретил совершенно незнакомый город старинной архитектуры. А по окраинам, как говорил Никита, тянулись современные жилые массивы. От вокзала рейсовым автобусом поднялись в город, проехали его из конца в конец. А потом ещё битый час ждали дачный автобус, в который набилось народу с вёдрами, кошёлками, лопатами и прочими вещами, по выражению Жоры, как сельди в бочку, что даже невозможно было стоять. Автобус тронулся с места, мотор натужно, надрывно ревел, исторгая из себя голубое дымное облако. Его тянуло в открытые окна, как всасывающим насосом и салон наполнялся угарным чадом. Один бок автобуса почти просел до земли. На каждой остановке – страшная давка, пассажиры за место были готовы драться, размахивая перед дверями вёдрами и сумками. Дачники напористо требовали других уважительно потесниться.
– Да что вам автобус резиновый?! – кричал в микрофон во всё горло сквозь гвалт, шум, вскрики, вопли людей, водитель. И просил освободить двери, которые с великим трудом скрепя, скрежеща металлом, еле-еле закрывались.