листья жёлтые дубравы.
Вечер дивный разогрет,
лишь огнём пейзажей смелых,
сердцу пламенный привет
шлёт чарующее время.
Закадычные друзья,
я и вечер этот мудрый,
пусть нам долго не пора,
пусть мы это не забудем.
Осень смотрит в глянцевый асфальт,
мокрых лавочек пустуют спинки,
бурей красно-жёлтой листопад
затопил прибрежные мотивы.
И эфирным маслом с неба дождь
капает на пыльные витрины,
и прохлады девственная дрожь
отрезвляет постепенно мысли.
Словно пожурить нас хочет ветер
(побледневший с лета он слегка),
проскользнёт туда, где не заметим
и уснёт до завтрашнего дня.
Ни случись пора печальных песен,
не увидим в ней самих себя
и в прозрачном пеньюаре вечность
не предстанет перед пеплом сна.
Лишь потуги жизни качали свет осеннего полотна,
сырые, словно во тьме ночной, обшарпанные края.
В досадном молчании тлели деревьев глухие тона.
Блёклые пятна мгновений будили невинный обман.
В прохладе под листьями прела густая трава,
стирались черты, под бременем лет хмелела прощаний пора.
Мысли тонули в объятиях липкой тиши
и ширилось восприятие русской открытой души…
Тропинкой узкой вдоль тумана,
где ветер шепчется с листвой,
где сняты маски идеала,
где снова я дружу с собой.
Там тянется бесчестность будней,
там радостно их всех встречать,
там инструменты жизни мудрой
играют мне осенний вальс.
И в этой лирике угрюмой
неторопливы вечера,
прогулки поздние целуют
прохладой вечности меня.
Спешит отрада сельская весне дорогу дать,
через ухабы местные ей пере-ша-гивать.
А малые ребятушки веснушками цветут,
впускают солнце рьяное в распахнутую грудь.
И хоть настойчив по утрам морозец удалой,
ко дню окрест то здесь, то там проталин первых рой.
И всюду разнеслась молва, встревожились ручьи,
и всё живое ждёт тепла, его шальные дни.
Солнце в пяльцах
ярким светом
раздобрело сгоряча,
полыхает вся планета
пламенем добра.
И кричат: Ура! Все люди,
здравствует весна!
Наполняются любовью,
греются сердца.
Разноцветными огнями
восхищается пейзаж,
а земля живёт ручьями,
речь страстна, как жар.
Ветер обвивает мысли,
жажда движет мир
и в едином танце пляшет
грандиозный пир.
Не от того ли нежен вечер
вуалью, что окутан весь?
Уже по-летнему беспечен,
его тумана липнет взвесь.
И небо застилают тучи,
с подсветкой медной,
серой мглой.
Неосторожен слог певучий,