– Неужели у тебя больше нет никаких родственников, которые могли бы тебя забрать к себе? – решил уточнить ситуацию Павел Михайлович, который также слишком даже хорошо представлял себе обстановку в детских домах, и, щадя чувства своей жены, просто не рассказывал ей всего, что было ему известно. К сожалению, в милиции, мало что могли сделать в этой ситуации в принципе. Разве что вмешаться в какие-то уж совсем вопиющие случаи, да и то лишь постфактум. Но зная свою жену, он опасался, что она непременно ввяжется в эту безнадёжную битву «против всего плохого».
– Родственников у меня никаких нет, – сказала Таня, и помолчав, добавила:
– И мамы тоже скоро не будет.
– Как это не будет? Что ты такое говоришь? – изумилась Нина Сергеевна. – Куда же она денется? Снова ляжет в больницу?
– Мама скоро умрёт, – печально сказала девочка, и заплакала.
Тут уж сон слетел со всех. Нина Сергеевна тут же бросилась к Тане, и обняв её что-то зашептала её на ухо. А Таня вдруг со всхлипом обняла её обеими руками, и долго не отпускала. Нина Сергеевна гладила её по голове, а Егор лишь растерянно топтался рядом с ними.
В последующие пол часа удалось выяснить следующее: мама Тани действительно была серьёзно больна. То, что вылечить её нельзя, Таня узнала, когда пряталась у мамы в больнице. Она помогала санитаркам с уборкой, и врачи её, одетую в белый халат, просто не замечали. Не зная, что она дочь пациентки, они свободно разговаривали при ней, обсуждая пациентов и их диагнозы. Потом она услышала об этом и дома, когда папа был пьяный и злой, и ругался с мамой.
– Твой папа злой? – рискнул задать свой вопрос и Егор.
– Только когда пьяный. Он тогда такой страшный, что я его боюсь, и стараюсь куда-нибудь убежать. Он и маму может обидеть, когда такой. А мне всегда говорит то же, что сказал и ты: «Зачем ты мне нужна?».
– Егор! – возмущённо посмотрела на сына Нина Сергеевна, и Егор, к своему изумлению, вдруг почувствовал жар на своих щеках, и понял, что краснеет.
– Папа даже как-то выбросил и порвал все мои рисунки, – продолжила между тем Таня. – Он и в это раз хотел их порвать, но я убежала.
– И ты поэтому сидела во дворе под дождём и не хотела идти домой? – догадался Егор.
– Да, – кивнула Таня, – поэтому. Мне так жалко стало эти рисунки. В них вся моя жизнь. Я сама. Ты ведь их ещё не смотрел? Там мой мир; я свои рисунки словно не смотрю, а читаю. Представляю разное. Как ты сказал – «мыслеобразы»? Я запомнила, – и Таня впервые за вечер рассмеялась. – Мыслеобразы? – удивилась Нина Сергеевна.