Вот и я никак не могу представить себе, как японцы хватают меня, и вообще вообразить всю эту сцену… Да, в этой убогой хижине мы отчего-то чувствуем себя в полной безопасности. Странно, не правда ли?
* * *
Дождь, ливший три дня, наконец прекратился. Мы поняли это, когда сквозь щель в двери проник луч солнца.
– Выйдем на минутку? – предложил я, и Гаррпе, радостно улыбнувшись, кивнул в знак согласия. Мы приоткрыли набухшую дверь, и сразу же, как бурлящий родник, из леса хлынуло щебетание птиц. Я и не знал, какое же это счастье – жить!
Мы уселись у порога хижины, сбросив с себя одежду. Вши, словно белая пыль, покрывали внутренние швы, мы давили их камушками, испытывая при этом невыразимое удовольствие.
В лесу еще клубились клочья туманной дымки, но в просветах между деревьями виднелось голубое небо и далекое море. На побережье устрицей прилепился поселок – очевидно, Томоги. Истомившиеся по солнцу и свету за долгие дни заточения, мы, оставив в покое вшей, буквально пожирали глазами этот мир, где живут люди.
– Чудесно, правда? – блеснув белыми зубами, улыбнулся Гаррпе, с наслаждением подставляя солнечным лучам обнаженную грудь, покрытую блестевшими в солнечном свете золотистыми волосками. – Похоже, мы чересчур осторожничали. Надо хоть иногда доставлять себе удовольствие – погреться на солнышке!
Потянулись погожие дни, и мы, расхрабрившись, стали выходить на прогулки по редкому лесочку, полному ароматов молодой листвы и мокрой земли. Гаррпе прозвал нашу лачугу «обителью». Нагулявшись вволю, он потешал меня, говоря:
– Ну, теперь назад, в обитель… Отведаем там теплого хлеба и жирного наваристого супа. Но японцам об этом – молчок!
Мы вспоминали свою жизнь в Лиссабоне – в монастыре святого Ксавье. Само собой, здесь неоткуда взять ни рюмки вина, ни куска говядины. Пища наша – печеные бататы и вареные овощи, которые приносят нам жители Томоги. Но зато все идет хорошо. Господь хранит нас – уверенность в этом крепла день ото дня.
Однажды вечером мы, как обычно, беседовали, расположившись на камне возле нашей лачуги. Лучи заходящего солнца проникали сквозь листву. Какая-то большая птица, прочертив дугу в предзакатном небе, скрылась за дальним холмом.
– За нами следят, – негромко, отрывисто произнес Гаррпе. – Не двигайся, сиди как сидишь!