– А давайте ей покажем! – гоготнул Тобиас, и все остальные с готовностью заржали, будто он рассказал бородатый, но все еще ужасно смешной анекдот.
Йонас свистнул, сунув в рот два пальца, его приятели заорали:
– Гольфист! Эй, Гольфист! Греби сюда!
Дэвид споткнулся и чуть не выронил свои мешки, что вызвало новый взрыв смеха и тупых комментариев. К счастью, парень быстро оправился и продолжил свой путь через парковку. Он по-прежнему смотрел в землю, притворяясь глухим, но его защита была уже пробита, и обрадованные первым успехом гонители не собирались останавливаться.
– А ну тащи сюда свою жопу, вонючка! Ты че, оглох? Может, тебе клюшкой уши прочистить?
От супермаркета в сторону дома Дэвида вели две дорожки. Одна, проходившая мимо мельницы и того места, где мы сидели, упиралась прямо в Терновую улицу. Другая шла в обход, и Дэвиду, выбери он ее, пришлось бы сделать крюк, зато с каждым шагом он оказывался бы все дальше от своих мучителей. Мысленно я молилась, чтобы парень свернул на дальнюю дорожку, чтобы из магазина вывалила толпа покупателей или мимо нас прошел взрослый. Но ничего подобного не случилось. Размеренно шагая длинными тощими ногами, как цапля-робот, Дэвид оставил позади пустую парковку и потопал по направлению к мельнице.
Быть может, он просто не хотел показывать слабость и страх, но на троицу во главе с Тобиасом этот маневр подействовал, как красная тряпка действует на быка. Еще бы, какой-то чмошник их игнорил: вместо того чтобы прибежать по первому свистку, шлендрал себе преспокойно мимо, морда тяпкой.
Отстрелив пальцами бычок, Йонас сказал:
– Ну все, трындец тебе, обсос.
Парни рванули с места, как по сигналу. Монстрик и пикнуть не успел, как его уже волокли к нам, заломив руку. Один пакет остался сиротливо лежать на дорожке, из него раскатились краснобокие яблоки. За второй Дэвид цеплялся так отчаянно, будто там была выручка из ограбленной им кассы. Он все еще смотрел в землю, завесившись челкой, но Йонас дернул его за волосы, заставляя поднять голову. Разноцветные глаза, огромные и дикие, заметались по берегу, запнулись о зрителей, с удобством расположившихся в партере. Казалось, черный смотрит на нас с ненавистью, а прозрачно-голубой видит насквозь. Я знаю, это ужасно, но в тот момент – давай уже будь честной с самой собой – мне захотелось ударить парня: за то, что он