. Точно знал, что я из себя представляю и что чувствую.
– Смотри, Чили, – Еппе одним движением сдернул мешковатые джинсы с тощих бедер Дэвида. – Вот почему он у нас Гольфист: носит с собой все восемнадцать лунок[6].
– Ага, и шары в них закатывает!
Я не успела зажмуриться, а теперь было уже поздно. Вокруг гремел смех, а я не могла отвести глаз от трусов Дэвида: восемнадцать лунок или нет, но через дырочки в застиранной до желтизны ткани просвечивала бледная кожа, а длинные полы рубашки не скрывали маленькую выпуклость посередине – выпуклость, к которой приклеились жадные девчоночьи взгляды.
Монстрик тонко, невнятно вскрикнул и попытался прикрыться оставшимся пакетом. Его тут же безжалостно вырвали и бросили на землю. Из лопнувшего бока высунулся пакет молока, в траву потекла тонкая белая струйка.
– Ну че, позвеним бубенчиками? – Еппе подмигнул мне и потянулся к трусам Дэвида.
Тот тоже понял, что сейчас случится, и забился в руках Йонаса и Тобиаса. На тощих ногах выступили пупырышки, полы рубашки задрались, обнажая несколько маленьких голубоватых шрамов на левом бедре.
– Не надо! – вырвалось у меня непроизвольно. – Оставь его, Еппе, пожалуйста! Хватит!
Я встретилась с блондином глазами: он колебался. Неожиданно мне на помощь пришла Кэт:
– И то верно: ненавижу маленьких розовых червяков, бр-р. Потом еще кошмары будут сниться. А нам в пятницу на пати, верно, Чили? – Она приобняла меня за плечи, и я кивнула через силу.
Тогда я готова была на что угодно, лишь бы этот кошмар наяву поскорей закончился!
Еппе ухмыльнулся и убрал руку. Воздух с шумом вырвался у меня из груди: оказалось, все это время я задерживала дыхание. Но ничего еще не завершилось: блондин вдруг нагнулся и выхватил из мешка полупустой молочный пакет. Пальцы стиснули стенки, и белая жидкость брызнула на живот и трусы Дэвида, потекла по его ногам. От неожиданности он вскрикнул и инстинктивно сдвинул бедра, от чего мучители покатились со смеху:
– Гольфист обкончался!
– Гляди, Чили, как ты его возбуждаешь.
– Не, он же педик, у него на Еппе встал.
Казалось, это будет длиться вечно. Держали Дэвида крепко, и он оставил попытки вырваться. Только смотрел на меня – казалось, прямо в душу, – закусив губу. И оба его глаза просили об одном – чтобы меня там не было.
– Эй, что вы там делаете? Хулиганы! – дребезжащий старушечий голос долетел до нас с парковки.