– Все нормально, – поспешила я прервать Кристину, пока она себя еще больше не накрутила. – Мы не были близки. Просто жили по соседству. Да и давно это было. Я со школы ничего об этом парне не слышала.
Подруга поджала под себя ноги и задумчиво накрутила на палец медную прядь.
– Не понимаю. Чего тогда панцири приперлись к тебе прямо в универ?
Отведя взгляд, я пожала плечами:
– Не знаю. Может, кто-то сказал, что мы в школе общались… Слушай, я что-то устала. Можно я сейчас побуду одна?
Стоило Кристине выйти из комнаты – предварительно она убедилась, что мне не дует и какао еще не остыло, – я поставила чашку на столик, сползла спиной по подушкам и неловко вытянулась на диване. Правда, выбившая из меня дух там, в комнате с пластиковыми стаканчиками, скользнула по сознанию камнем для керлинга и покатилась, сшибая все на своем пути.
Как я могла? Как могла жить своей маленькой, уютной и безопасной жизнью в то время, когда Дэвид был совсем рядом, на велосипеде можно доехать – запертый с безумцами и преступниками, одинокий, напичканный психотропными препаратами, лишенный поддержки близких, надежды и будущего… Бессрочное принудительное лечение! Он ведь не мог знать тогда, как все повернется. Не мог, наверное, даже представить себе, что выйдет на свободу, сделает карьеру модели и добьется международной известности. Боже, как это все дико. До сих пор не верится, что Монстрик и Шторм – один и тот же человек.
Я снова открыла «Инстаграм». В учетной записи Шторма обновлений не было, так что я перешла на официальную страницу, которую вело от его имени агентство «Некст менеджмент» – то, где работал Генри Кавендиш. Странное фото: Дэвид на фоне исписанной граффити бетонной стены. За спиной ангельские крылья, а в зубах сигарета. Свободная белая майка полощется на ветру. На обнаженных руках четко виден узор татуировок. В объектив парень не смотрит: его взгляд обращен вправо, будто он собирается переходить дорогу или высматривает кого-то. Глаза прищурены от яркого солнца.
Как вообще это случилось? Как встретились двое настолько разных людей: англичанин Кавендиш, наверное всегда упакованный в стильный костюм с галстуком, и Дэвид? Парень с психиатрическим диагнозом и судимостью, без профессии и образования, едва способный выдавить из себя связную фразу на родном языке, не то что на иностранном. Или в университетской клинике в Рисскове с ним сотворили чудо? Дали волшебную пилюлю, не только излечившую его болезнь, но и купировавшую воспоминания о том, что годами коверкало его личность, о том, что сделало Дэвида забавной диковиной вроде деревца бонсай с искривленным стволом? Что с ним сотворили в психушке? Подвергли лоботомии? Стерли память электрошоком? Хотя, говорят, его применяют для того, чтобы пробудить воспоминания, а не подавить их.